— О, сэр, конечно, смогу, с радостью, для меня это такое удовольствие, — горячо откликнулась Тилли, наклоняясь в его сторону с загоревшимися радостным возбуждением глазами.
— Вот и хорошо. И мне тоже будет приятно. Я так хочу… их увидеть.
— Я понимаю вас, сэр.
— Конечно, приходится учитывать погоду. Но будем надеяться на оттепель, и дороги тогда очистятся. А вот и чай, — поворачиваясь к двери, объявил он.
В комнату вошел Саймс с большим подносом, на котором стоял серебряный чайный сервис. Вслед за ним появилась Эми Стайлс с четырехъярусной пирамидой, уставленной тарелками с бутербродами, печеньем, хлебом с маслом. Эми поставила пирамиду у стоявшего рядом с креслом-корзиной маленького столика. Ни Эми, ни Саймс не поднимали глаз на Тилли. Не взглянули они на нее, даже когда хозяин сказал: «Все, можете идти. Троттер позаботится обо мне».
— Представь, что ты снова в детской, и тебе предстоит накормить голодное стадо.
Тилли торопливо поднялась и с улыбкой на лице принялась разливать чай в тонкие фарфоровые чашки. Затем она постелила салфетку поверх укрывавшего его ноги пледа и одной рукой подала ему маленькую тарелочку, а другой — большую тарелку хлеба с маслом.
— Я редко ем в пять часов. А ты — наваливайся.
Тилли хотела вести себя сдержанно, соблюдая приличие, но желудок подсказывал, что в этом случае глупо думать о манерах, и Тилли «навалилась». Для начала она съела четыре куска хлеба с маслом, потом три бутерброда и заела это двумя кусками пирога. Девушка старалась изо всех сил есть не спеша, хотя желудок, уставший от жизни впроголодь, подталкивал ее глотать быстрее и больше. Такой еды она не пробовала уже давно. Так вкусно ей не приходилось есть даже в то время, когда она служила в этом доме. В какой-то момент Тилли стало неловко, потому что хозяин молча сидел и смотрел на нее. Тогда она сосредоточилась на содержимом тарелок, и неловкость прошла.
— Надеюсь, до тебя дошло все, что отправляли тебе в больницу?
Бледные щеки девушки покрылись густым румянцем. Она замерла с полуоткрытым ртом и собиралась сказать «Да, сэр, спасибо», но он опередил ее вопросом.
— Так до тебя дошли передачи? — в голосе его звучало сомнение.
— Да… спасибо, — запинаясь, выдавила она растерянно.
— Чувствую, что ты ничего не получала. Так?
— Да, сэр, — опустив голову, подтвердила она. — Мне ничего от вас не передавали.
— Воры проклятые! Ах они!
Ей было странно слышать от него бранные слова. В этот момент он напомнил ей Сэма, который не стеснялся в выражениях, ругая техника-смотрителя и всех бригадиров в шахте.