Прошло несколько секунд, прежде чем Тилли смогла выдавить из себя: «Да, мисс».
— Ну, это мы завтра проверим. Если тебе понадобится что-то спросить, обращайся ко мне. Моя комната четвертая от комнаты хозяйки, но по коридору последняя дверь. Здесь распоряжаюсь я, а не миссис Лукас, понятно?
— Да, мисс.
— А сейчас иди спать. Так рано ложиться тебе не придется, но тебе надо немного прийти в себя и повторить, что я тебе говорила, так что пользуйся случаем.
Оставшись одна, Тилли окинула взглядом свое новое жилище. Не мог согреть его мягкий свет свечи, как не придавало ему живости лоскутное одеяло на кровати. В комнате еще стояли комод, стул и шаткий столик с тазом и кувшином со щербинами. Два крючка на двери заменяли гардероб.
У Тилли в ее уголке под крышей и в их старом доме на полу лежали половички. Здесь же она видела голые доски. Медные шишечки на кровати были начищены до блеска. На окнах висели, пусть и вылинявшие, но чистые и накрахмаленные занавески, хотя можно было вполне обойтись и без них: окно частично выходило на крышу.
Тилли без сил опустилась на край постели, в голове у нее все перемешалось. За последний час ей пришлось познакомиться со столькими людьми, и, за исключением двух, все остальные были настроены к ней враждебно. Кроме того, как успела заметить Тилли, слуги враждовали между собой. Она почувствовала это, едва переступив порог дома. Каждый старался так или иначе обойти других. А что собой представляли дети, ей скоро предстояло узнать. Что касается прислуги, ей нужно быть осторожнее. Если она поддержит одного, то обязательно заденет другого. Придется определиться, на чьей она стороне. Бабушка учила ее: «Говори правду и клейми зло». Но Тилли видела, что в этом доме неразумно говорить правду…
А хозяйка дома? Какая она? Конечно, она была благородная дама, но какая-то холодная, словно неживая. Утром Тилли все узнает подробнее. Ей нужно начать работу в шесть часов ровно, а это означало, что встать ей следует раньше. Но как узнать, пора вставать или нет? Ей надо было спросить об этом у той женщины, мисс Прайс. Скорее всего ее кто-либо разбудит. Больше размышлять Тилли была не в силах: слишком устала она душой и телом… Ей пришло в голову, что хорошо было бы умереть, тогда ее больше ничто не могло бы потревожить.
Она решительно тряхнула головой и сказала себе, что должна гнать такие мысли. Ее наняли на службу, разве не об этом она мечтала? Но ей надо срочно учиться справляться с новым делом, а иначе… Но об этом ей думать совсем не хотелось.