Кивнул мне и жестом показал на стул, в смысле садись, пей чай, я сейчас.
Я сел.
Иван говорил по телефону. На столе шипела переносная рация. Сквозь писк и треск доносились чьи-то голоса. Иногда писк вдруг прекращался и отчётливо доносились какие-то доклады и сообщения.
За окном где-то бухтел дизель.
– Ну? – спросил Иван, положив трубку. – Чего в такую рань?
– Иван. – Сказал я. – Пошли меня куда-нибудь!
– То есть?
– Куда-нибудь. На задание на какое-нибудь... В засаду... Или я повешусь тут, или сбегу, ты меня знаешь.
– Ладно, Аркадич, всё в порядке. Дали прогноз. В двенадцать вас отсюда заберут. Вечером будете дома. Хотите вина, мне местные подарили?
– Иван, я ведь точно сбегу. Тебе же хуже. Лучше пошли меня сам.
– Послать могу. Ты, Аркадич, с ума сошел! В какую засаду, на какое задание? Ты видал, как у меня бойцы ходят? Бегом ходят. Тридцать градусов вверх по горе. Да тридцать килограмм за плечами, плюс оружие. Да ты сдохнешь через пять шагов, посмотри на себя, не мальчик ведь! Надо тебе это?
– Иван!
– Ну, что Иван, что?
– Сбегу.
Иван посмотрел на меня, встал и стал ходить по комнате.
Потом поправил знамя.
Потом включил телевизор.
Потом выключил.
Потом взял рацию, назвал чей-то позывной и сказал:
– Зайди!
Минут десять мы пили с ним чай. С конфетами.
Пришел начальник штаба.
Они пошептались.
Посмотрели на меня. И опять стали шептаться.
Потом начштаба ухмыльнулся неизвестно чему, кивнул головой и ушёл.
– Хорошо. – Сказал Иван. – На выброску пойдешь?
– Пойду! – ответил я, совершенно не представляя, что это.
– Ладно.
Вернулся начштаба с мешком.
– Снимай куртку, Аркадич, будем тебя по-боевому упаковывать.
И они стали меня упаковывать. Не одевать, а именно что упаковывать.
Сначала на меня надели черный вязаный свитер с накладками на локтях. На свитер мне через голову натянули бронежилет и затянули его липучками по бокам. На бронежилет надели «разгрузку». Потом водрузили на башку каску и стали кусать себе губы, чтобы не заржать. Ну, дураки, честное слово, прямо, как дети, ей Богу. Что смешного-то?
– Отлично! – сказал Иван.
Он достал из сейфа трофейный «зауэр» в кожаной кобуре и протянул мне. Я взял.
О том, чтобы самому прицепить его к поясному ремню, не могло быть и речи. В бронежилете, я не то что расстегнуть ремень, я даже руки на животе свести не мог. Так и стоял с кобурой в руках.
Начальник штаба лично произвёл эту процедуру, присев передо мной на корточки. Кроме кобуры, он еще привесил мне на пояс широкий штык-нож в кожаном чехле.
В эти секунды я чувствовал себя средневековым рыцарем в латах, которого оруженосец готовит к королевскому турниру.