Когда они починили рацию, кто отменил команду «ковёр» и дал приказ снять нас отсюда, не знаю.
Минут через десять вся группа сидела рядом с нами. Откуда-то возникли те, что ушли первыми по склону. Как тогда, так и сейчас – вот их не было, и вот они тут. Прямо как эти «двое из ларца»...
Еще через пять минут послышался характерный гул, и из ущелья вынырнула пара МИ-8.
На этот раз первый борт сел «с прямой», но второй, как и раньше стал крутить виражи над ним.
Мы залезли внутрь, и обе машины сразу взмыли вверх.
Обратно летели, как и сюда, молча. Я молчал, и ко мне никто не лез.
Минут через пятьдесят пришли на точку.
Восьмерки сели один за другим.
Две минуты ждали, пока охладятся двигатели.
Потом открыли дверь и мы вылезли. Построились. Я тоже встал в строй, хотя совершенно не обязательно было это делать.
Шагах в тридцати от площадки на рюкзаках и ящиках сидели и ждали те, кто должен был улететь с нами во Владикавказ.
Подошел прапорщик, что-то передал полковнику.
– Позволите, Леонид Аркадьевич? – спросил полковник, поднимая фотоаппарат.
Я кивнул. Мы сфоткались со взводом. Потом с экипажами.
Потом лейтенант повёл бойцов. А мы с полковником зашагали следом вниз к плацу.
Мне надо было налево в командирский домик к Ивану, а ему, видимо, направо, к себе.
Но прежде чем расстаться, он вдруг остановился, похлопал меня по плечу и сказал:
– Ничего, ничего, Аркадич, это пройдет... А ты молодец, я думал, будет хуже...
Повернулся и зашагал прочь.
А я пошел к Ивану.
У меня приняли «разгрузку», пересчитали весь боезапас и помогли снять бронежилет.
Я сдал Ивану «зауэр», и мы сели пить чай.
Он ничего не спрашивал, а я ничего и не говорил.
На прощание, он налил мне стакан, я выпил. Мы пожали друг другу руки, обнялись, и я пошёл за сумкой.
Через полчаса мы «ушли» на Владикавказ.
Еще через час мы были в Гюзели.
Всё дорогу я переваривал эту выброску. Я даже в кабину не пошёл, хотя меня звали, чем привёл в полное недоумение экипаж. Все знали, что я маленько сдвинутый на полётах и еще ни разу не отказывался посидеть на специальном сиденьице впереди за пулеметом. Я что-то подписывал, с кем-то фотографировался. Мне наливали, я пил... Но всё это было как бы не со мной. Как будто с кем-то другим. Я существовал в ином измерении и никак не мог вернуться обратно.
Через два часа мы погрузились в самолёт. Еще через четыре я был в Москве.
Меня встречала жена.
По дороге мы трепались не о чём. Она спрашивала, я врал о том, какой был концерт во Владикавказе. И какой был банкет. И как всё было отлично. И что кроме Владикавказа мы, естественно, больше нигде и не были. Да и кто нас дальше куда пустит.