— Ты слышала, как о волосах говорят, что они взлохмачены ветром? Ну а я называю этот стиль «волосы, взлохмаченные постелью». Ты выглядишь так, словно только что встала после бурной ночи любовных утех. Глядя на твою фотографию, мужчины станут думать о сексе, а это именно то, чего мы добиваемся.
— Не забивай ребенку голову ненужными мыслями, — вяло пожурил его Клайв.
Я сердито взглянула на него, но он не обратил на меня внимания.
Потом Донни сменил Фил. Он повторил то, что проделал с моим лицом накануне. Работая, он задавал мне вопросы, чтобы узнать, все ли я запомнила. Он остался доволен результатами, хотя я сказала, что это напоминает мне экзамен в школе.
— Ты теперь учишься в Школе Жизни, — торжественно провозгласил Донни.
— Ну, если ты задумал поговорить о Жизни с большой буквы, то я лучше пойду закончу завтрак. Хани, ты что-нибудь запоминаешь? — проворчал Клайв.
— Конечно, запоминаю, — сказала я и не удержавшись добавила: — Свенгали.
— Ну что ж, пусть будет так. Только не забудь, что Свенгали владел телом и душой Трилби. О'кей, приятели, если вы закончили, то я, пожалуй, начну.
Фил и Донни ушли, у них начинался рабочий день в «Апокалипсисе». Клайв повел меня в студию, где сразу же развернул рулон синей бумаги, который сегодня не только служил фоном, но и закрывал пол. Он бросил на пол круглую подушку, обтянутую черным бархатом.
— Ты готова? — спросил он.
Я кивнула, от возбуждения лишившись дара речи. Клайв стащил с меня халат и указал рукой на круглую подушку. Я опустилась на нее, он включил музыкальный центр, и мы начали съемку.
Мы напряженно работали в течение часа. Я делала все, что он говорил, но что-то не ладилось. Я начала нервничать, уверенная, что разочаровала его. Когда он принялся ставить меня в нужную позу, от его прикосновений к моему обнаженному телу у меня перехватило дыхание. А когда он задел пальцами мои соски, я чуть не вскрикнула от возбуждения.
Клайв улыбнулся мне, и от его улыбки у меня замерло сердце. Я ждала от него дальнейших шагов и, когда он протянул ко мне руку, чуть не бросилась ему на шею. Но он лишь поднес мою руку к губам и прикоснулся ими к ладони. От удовольствия у меня по всему телу пробежали мурашки.
— Тебе это нравится, Хани? — тихо спросил он.
— Ты знаешь, что нравится, — едва дыша, ответила я.
— Не знаю, пока ты мне сама не скажешь. Я хочу, чтобы тебе нравилось все, что я делаю. — Он пощекотал мою ладонь кончиком языка, и я едва не завизжала от удовольствия.
С горящими глазами он с интересом наблюдал за выражением моего лица.
— Хочешь, сделаю так еще раз? — спросил он.