Он наклонил голову и открыл мои губы. Его губы, твердые и требовательные, не оставляли мне ни малейшего шанса устоять. Язык его по-хозяйски раздвинул мои губы, словно я принадлежала ему. С моими твердыми намерениями было покончено. Он был правителем, человеком несгибаемой воли, и сейчас вся эта воля была направлена на то, чтобы заставить меня сдаться. Его язык завораживал меня, исследуя мой рот изнутри, он дразнил и соблазнял, посылая по всему телу волны возбуждения, которые, достигнув самого чувствительного места, вызывали отчаянное желание почувствовать его там.
Мне безумно хотелось, чтобы он опустил руку и прикоснулся к этому месту между ногами, но он этого не делал. Я пыталась без слов дать ему понять, чего я хочу. Мой язык прикоснулся к его языку и принялся поддразнивать его. Мне хотелось довести его возбуждение до тех же высот, на которые вознеслась я. Он отреагировал сразу же, мощными быстрыми рывками посылая язык в глубь моего горла, что напоминало движения совсем другого орудия совсем в другом месте. Мое наслаждение достигло новых, более опасных высот, я застонала, обезумев от желания.
Неожиданно мое тело содрогнулось, я достигла оргазма, но желание не утратило своей силы. Я по-прежнему хотела его. Он оторвался от меня и посмотрел мне в лицо. Мои припухшие губы и затуманенный взгляд, должно быть, многое сказали ему.
— Ну? — тихо спросил он. — Мое прикосновение тебе неприятно?
— Нет, — прошептала я.
Удовлетворенная улыбка тронула его жестокие, красивые губы.
— Вот теперь ты говоришь правду.
Несмотря на состояние крайнего возбуждения, я подумала: «Самодовольный мерзавец!» Мне хотелось крикнуть, что он не может бросить меня в таком состоянии, но у меня осталось достаточно гордости, чтобы скорее перетерпеть это, чем позволить ему узнать, что он заставил меня страдать от неудовлетворенного желания. Но разумеется, он и без того знал об этом. Он привык быть желанным для женщин. Хорошо бы сбить с него спесь, но пульсация между ногами напомнила мне, что в сексуальном плане он может делать со мной все, что пожелает. И я понимала, что не успокоюсь до тех пор, пока не получу его.
Он хотел было отпустить меня, но у меня дрожали ноги. Тогда он повел меня к помосту, где вчера вечером возлежал среди подушек, и опустился на них, заставив и меня опуститься перед ним на колени.
— А теперь поговорим о твоем приговоре, — сказал он. — Ты и твои соотечественники, которые сейчас находятся под арестом, совершили тяжелое преступление.
— Они все под арестом?
— Конечно.
— Даже бригада кинооператоров?