— Я перенесу ее в ее комнату, — заявил Рейн, подняв ее тщедушное тело на руки. — Идите, помогите мне, — кивнул он головой Фелиции и Екатерине.
Они пошли за ним из столовой и поднялись по лестнице. Он положил ее на кровать.
— Вы знаете, что нужно делать или нет? — обратился он к Екатерине, оставляя их двоих с лежавшей в обмороке женщиной.
— Бедняжка. Это разобьет ее сердце, — шепотом сказала Екатерина, раздевая ее.
— Я не особенно верю в хрупкость женского сердца, — отозвалась Фелиция.
— Почему вы так говорите, Фелиция? — ласково спросила Екатерина. — Вы знаете сами, что вы этого не думаете.
— О! — протянула Фелиция с известным оттенком надменности. — Я всегда говорю то, что думаю.
Екатерина ничего не ответила, прекрасно понимая ее душевное состояние, благодаря своему знанию человеческой природы. Мы часто противоречим собственному здравому рассудку и лучшим побуждениям ради бесполезного удовольствия противоречить своему врагу.
Поэтому, когда бедная мисс Бунтер открыла глаза и пришла в себя, чувствуя слабость, головокружение и дрожь, и, взяв Фелицию за руку, разразилась жалобным плачем и всхлипываниями, Екатерина решила, что разумнее будет оставить их вдвоем и не предлагать больше Фелиции ухаживать за больной.
Когда она несколько позже вошла в салон, она нашла большую часть компании собиравшейся идти смотреть иллюминацию. Небольшая трагедия все еще служила предметом разговора, и Екатерину засыпали вопросами. История любви маленькой мисс Бунтер давно уже была общим достоянием пансиона, так как каждой из дам она рассказывала ее под строжайшим секретом.
Жильцы пансиона начали расходиться. Госпожа Попеа выбежала из комнаты больной и быстро повернулась в сторону Екатерины.
— Мадмуазель Гревс не пойдет, — сказала она, застегивая перчатку. — Не возьметесь ли вы переубедить ее?
— Боюсь, что это будет бесполезно, — заметила Екатерина. — Я попрошу мистера Четвинда.
— А, тогда она пойдет, — рассмеялась Попеа и поспешила за Пернишонами, которые звали ее с собой.
Екатерина прошла мимо немногих оставшихся постояльцев, главным образом — дам, стоявших в шляпах и накидках, навстречу Рейну, который только что вернулся с балкона, где он курил.
— Я слышала, что Фелиция отказывается идти на праздник. Не находите ли вы, что смогли бы ее переубедить? Она так много ожидала от праздника; он доставит ей удовольствие.
Но Рейн покачал головой и смотрел на Екатерину, дергая белокурые усы. Выполнять эту просьбу было не легко. Екатерина отчасти догадалась и перестала настаивать. Она уже в некотором смысле пожертвовала тактом во имя совести.