— А вы сами? Вы не идете? — спросил он.
— Нет. Я думаю остаться. Мне слишком больно за эту бедняжку.
— Вам лучше пойти. Общее оживление развеселит вас. \
— Не вижу в этом необходимости, — ответила она, держа руку на груди и перебирая пальцами лепестки темно-красной розы, пристегнутой к корсажу.
Вдруг цветок упал со стебелька на пол. Она слегка вздрогнула от неожиданности и, когда Рейн нагнулся и поднял ее, протянула за нею руку ладонью вверх. Но он не обратил внимания на ее жест и удержал розу.
— Идемте! — просил он.
Она бросила на него взгляд и встретилась с его глазами. Волна страсти охватила ее и на минуту как бы приподняла над землей. Почему ей отказываться? Она великолепно знала, что готова отдать за него душу свою и идти с ним сквозь огонь и воду на край света. Но она боялась, как бы он этого не заметил.
— Вы действительно хотите, чтобы я пошла?
— Вы отлично знаете, что да.
Она пошла одеваться. Рейн направился на балкон, чтобы подождать ее. Он мог видеть бледное отражение иллюминации, слышать шум толпы и слабые звуки музыки, прерываемые хлопанием бича проезжавшего внизу извозчика. На минуту окружавшее его показалось ему недействительным, как это бывает с человеком, скользящим над краем пропасти.
— Хотел бы я знать, чем это все кончится, — сказал он себе.
Была знойная ночь. В воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка. Рейн и Екатерина сбежали от толпившегося на набережных народа и плыли по озеру в маленькой лодочке, весело сверкавшей своими китайскими фонариками. Яркий свет падал им в лицо, ослеплял их и мешал видеть окружающие предметы. Глаза их улавливали только фантасмагорию цветных огней, которыми кишело озеро. Десятки таких же иллюминованных лодок носились туда и обратно, сходились и расходились в разные стороны, создавая впечатление мириада светляков, а кругом, среди этих передвигающихся огней сверкали на набережных, мостах и дамбах неподвижные фонари. Там и сям в промежутках между ними можно было заметить затейливые газовые вензеля и фигуры перед большими отелями набережной Мон-Блан; то и дело выступали перед ними неясные очертания корпуса большого парохода в виде массы расположенных гирляндами цветных лампочек. Звуки оркестра на палубе чудно врывались в говор многочисленных голосов и замирали вдали в общей суматохе, когда пароход медленно удалялся.
— Я рада, что пошла, — заметила Екатерина. — Как удачно пришла вам в голову мысль о лодке. На воде свежо.
Она была счастлива; он был рядом с нею. Маленькая завеса у лампочки над ними, казалось, еще теснее их сблизила и вместе с тем отделила от всего остального мира. Огоньки носились вокруг нее словно во сне Рейн, хотя и значительно менее впечатлительный, чувствовал себя в слегка приподнятом настроении, и был все еще проникнут странным чувством нереальности все го окружающего. И с каждой минутой это настроение все более охватывало их.