Рене поднимает голову:
— О, Mon dieu! — Раскидывает руки и тянется через стол, крепко меня обнимая. — Карли! Ты к нам вернулась. А мы думали, что ты умерла!
— Умер мой мозг, Рене. — Я со смехом обнимаю его. — Рада тебя видеть.
Он проводит меня в мою старую комнату — все та же фирменная помойка. Кажется, с тех пор, как я отсюда уехала, в ней так и не делали ремонт; клянусь, на кровати то же самое одеяло.
Я смеюсь и качаю головой:
— Господи, Рене, и как тебе удается еще деньги брать за этот отстойник? Даже в лагере беженцев условия получше.
— Да, но мы берем плату за дружелюбное обслуживание и чудесный персонал, — подмигивает мне он. Рене неисправим. Будь он лет на сорок помоложе, проглотила бы его, как цветок-паразит — муху. Открываю окно, прежде чем моя респираторная система не разрушилась, а потом разбираю вещи, обязательно положив в ящик пакет, прежде чем класть туда одежду. Не хочу, чтобы мои свитеры были съедены прежде, чем у меня появится возможность их надеть.
Я спускаюсь вниз к Рене, а у него уже наготове чашечка «бензина». Я все время улыбаюсь и не могу перестать. Объясняю, зачем я здесь, не упоминая о том, что все это — часть великого плана, в результате которого я надеюсь проплясать к алтарю в белом атласном платье. Не хочу, чтобы Рене пополнил длинный список людей, которые думают, что я или слегка чокнутая, или совсем чокнутая, или вовсе невменяемая.
Спрашиваю, не знает ли он, где мне найти Джо, и он задумывается на минутку, потирая подбородок:
— Дорогая, это было так давно. Я старый человек, и память уже не та.
Я удивлена. Тот Рене, которого я знала, помнил цвет лифчика проститутки из 1962 года.
— Наверняка ты что-то знаешь, Рене. Ты — Будда знаний, — шучу я, потирая его сильно растолстевшее пузо. — Скажи что-нибудь, что облегчит мне задачу. Не хочу целыми днями бродить по улицам и выслеживать его, лишь чтобы обнаружить, что он эмигрировал через два месяца после моего отъезда.
— Это тебя очень расстроит, дорогая? — спрашивает он.
Я хмурю брови. Почему Рене так хитрит? У меня возникает подозрение, что он что-то недоговаривает.
— Это будет ужасно, Рене! Тогда мне придется ехать в Америку, искать его родителей и выслеживать его оттуда! Я не сдамся, пока его не отыщу.
Ничего себе, моя решимость даже меня удивляет. Рене вздыхает и несколько секунд обдумывает мои слова.
— Клуб «Премьер» закрылся много лет назад — примерно через два года после твоего отъезда.
О черт! Только я приехала, а уже наткнулась на тупик. Но Рене продолжает:
— Но я слышал, что у твоего Джо до сих пор клуб на другом конце города.