«Ну ладно, Купер, — размышляла я, сделав глубокий вдох из разряда „я со всем справлюсь", — следующий пункт списка — поиск средств к существованию».
В тот день я прочесывала улицы Амстердама, останавливаясь в каждом кафе и баре и спрашивая о работе. Ранним вечером я начала осознавать реальное положение вещей.
A. В этом городе я не знаю никого, кто мог бы мне помочь.
Б. У меня нет разрешения на работу, значит, официально меня никто не наймет.
B. Я еще не настолько отчаялась, чтобы раздеться догола и усесться в витрине.
На меня накатило уныние. Что, если это мой самый большой просчет? Что я делаю в Амстердаме без работы, друзей, с денежным запасом, которого хватит, чтобы кормиться печеной фасолью неделю? Я что, совсем больная? Все, что я знала о Голландии до того, как пожертвовать всей жизнью и приехать сюда, это то, что у них есть деревянные башмаки и эти чертовы тюльпанчики. Не слишком твердый фундамент для того, чтобы принять решение, изменившее всю мою жизнь!
Я поплелась в отель и только свернула за угол на улицу Дам, как передо мной сверкнул огромный неоновый знак. Клуб «Премьер», гласил он. Раньше я его не замечала, потому что, когда проходила здесь днем, клуб, видимо, был закрыт.
Я уже хотела пройти мимо, но нашла в себе последний сгусток энергии и промаршировала к двери, где меня остановил вышибала, по сравнению с которым Леннокс Льюис[6] выглядел недокормленным.
— Чем могу помочь, мэм? — произнес он, по-американски растягивая слова.
— Я пришла увидеться с владельцем клуба, — храбро выпалила я.
— Он вас ожидает?
— Да, он сказал, чтобы я пришла сегодня вечером, — возмущенно ответила я.
— Секундочку, мэм. — Он исчез за дверью и вернулся пятью минутами позже. — Проходите, мэм, он наверху, в офисе.
Я не верила своим ушам: я-то думала, что меня вышвырнут отсюда быстрее, чем алкоголика с дурным запахом изо рта, пристающего к супермодели! Поднявшись по лестнице, я робко постучала в первую же дверь, которую увидела.
— Заходите, — раздался голос, тоже с американским акцентом.
Я вошла, испытывая дрожь с каждым шагом. Может, этот парень серийный убийца, откуда мне знать? Или сутенер, или торговец наркотиками, или крупнейший дилер в Голландии по продаже белокожих рабов!
Мужчина за столом поднял голову и улыбнулся. Ему было около тридцати пяти лет; широкоплечий, с редеющими на макушке волосами и не иначе как в дизайнерском костюме. Симпатичный, такая грубоватая красота. Когда он смеялся, в уголках глаз появлялись морщины. Я инстинктивно ему доверилась. Наивно, конечно, но я сразу поняла, что такому парню даже моя бабушка будет готова отдаться на Рождество. В метафорическом смысле, конечно.