Рене напустил на себя смертельно обиженный вид.
— Но все это зашло слишком далеко! Ты пойдешь с нами, юная леди, сию же минуту!
Наконец, после долгих криков и споров, я заключила с ними сделку, используя дипломатические способности, которыми гордился бы сам Генри Киссинджер.
— Знаешь что, мам, — смиренно проговорила я, — оставайтесь здесь на два дня. Познакомитесь с моими друзьями, посмотрите, где я работаю, и если по-прежнему будете недовольны, я вернусь домой.
Она поворчала, побормотала, выпятила губки и втянула их обратно и наконец поняла, что пусть и не утащила меня отсюда за волосы, но все же почти одержала верх в первом раунде. И неохотно согласилась.
Папа наконец подал голос:
— Ты сегодня работаешь?
— Нет, пап. Сегодня у меня выходной.
— Тогда знаешь, что мы сделаем? Мы пойдем в наш отель и переоденемся, а потом встретимся здесь в восемь часов, и ты покажешь нам амстердамскую ночную жизнь.
Я знала, что у него на уме. Он хотел прогуляться по городу и выяснить, не отдыхает ли случайно в Амстердаме его дружок Джек Дэниэлс. Но мне было все равно. Это была передышка после маминого допроса. Благослови, Боже, Джека Дэниэлса!
Ровно в восемь они были на месте. Мама всегда отличалась пунктуальностью.
— Что ты хочешь увидеть, пап?
— Может, просто побродим по этому району и посмотрим, чем дело закончится?
— Но, пап, это же район красных фонарей.
— Значит, увидим много нового, не так ли? — ответил он, подмигнув мне.
Мать неодобрительно фыркнула, и я усмехнулась. Папа и вправду неисправимый гуляка.
Мы двинулись в путь по прилегающим улицам. Было довольно тихо: толпы обычно собираются после девяти, — но кое-кто из девочек уже сидел в витринах в надежде на раннего клиента. Мне хотелось подвязать мамин подбородок, чтобы она не пялилась все время в землю.
И тут мы вдруг увидели, что бабушки рядом нет. Лихорадочно стали искать и наконец обнаружили ее примерно в сотне ярдов. Она уставилась в окошко с красным фонариком, в котором сидела пышная брюнетка в бюстгальтере леопардовой расцветки и трусиках-стрингах. Моя бабуля в этот момент была похожа на лесбиянку-вуайеристку преклонного возраста.
— Бабушка! — крикнула я. — Пойдем. Что ты тут делаешь?
Она засеменила к нам.
— Я просто разглядывала витрину магазина нижнего белья, дорогая. Пусть я слишком стара, чтобы носить такое, но посмотреть-то можно, — добавила она с огоньком во взгляде.
Все мы чуть не упали от смеха. Даже мама выдавила смешок. Слава богу, что бабушка уже лет десять как зрение не проверяла. Она серьезно думала, что разглядывает манекен, представляющий последнюю линию нижнего белья!