— Марк, мы же тогда уже расстались. Мало того, я точно помню: это ты меня бросил.
— Мы вечно расставались, Карли, но потом снова сходились.
Это была правда. Мы возвращались друг к другу чаше, чем Элвис на сцену.
— Это ничего бы не изменило, Марк. Мне просто хотелось уехать и попробовать что-то новенькое.
— То есть кого-то новенького.
Он уже начал меня раздражать. Какое у него право осуждать меня? В конце концов, Салли из Эдинбурга наверняка появилась у него не для утешения! Он не вступил в религиозную секту и не принял обет целомудрия, изнемогая от тоски по мне. И как у него так получается — как будто он нажимает на кнопочки, выводящие меня из себя!
Я хотела было разразиться тирадой упреков (сами знаете каких: «ты сделал то, ты сделал это, три года назад в прошлый вторник ты уязвил мои чувства, и, кстати, я всегда терпеть не могла твой одеколон». Женщины хранят в памяти проступки мужчин, как на дискете, а потом в припадке обиды и злости выливают их в последовательном порядке, а бедные мужчины не могут даже вспомнить, что делали в субботу). Но тут Марк опять на меня напал, прижал к стене и поцеловал так страстно, что я стала беспокоиться за сохранность своих коронок.
Наконец он остановился. И посмотрел на меня с невыразимо печальным лицом.
— Я знаю, что у тебя теперь другая жизнь, Карли, но я всегда буду рядом. Будем дружить?
Если это дружба в его понимании, придется мне поучиться общительности.
— Будем, — согласилась я. — Друзья навсегда.
Через несколько недель я поняла, что мне придется принять решение. Я вступила в фазу полного отрицания во всем, что касается Джо, того, почему я оказалась дома, и моей будущей жизни. Получилось, что я не просто устроила себе передышку, а провела над своими чувствами полноценную хирургическую операцию.
Я пошла повидаться с Кейт, которая работала в ночном клубе «Канделябр» вдобавок к крошечной зарплате парикмахера. У двери клуба стоял его владелец, Рэй, с которым мы в предыдущий месяц подружились: я почти каждый день проводила в знакомом окружении хаоса и орущей музыки. Я рассказывала ему истории о клубе в Амстердаме, и пару вечеров мы беседовали о пьяном дебоширстве и упадке индустрии развлечений.
— Ты все еще здесь, Купер? — поприветствовал он меня. — Я уж думал, ты уехала к своему красавцу и отплясываешь с ним в деревянных башмаках.
Я рассмеялась:
— На голландском фронте у меня дилемма, Рэй. Не уверена, что моим ногам удобно в деревянных башмаках.
Теперь рассмеялся он. Он пригласил меня в клуб, и мы прошли в его кабинет. Выпив две чашки кофе, я объяснила, что происходит.