С дамой он переговорил быстро; под конец она произнесла: «За этим пригляжу, не беспокойся», послала Хатауэю воздушный поцелуй и вышла.
Хозяин с готовностью повернулся к Говарду и Катастрофе.
— Возможно ль, что ко мне явились вы посланцами от своего отца? — спросил он раздельно, чтобы гости смогли его понять.
— Нет, — ответил Говард. — Простите, мы ничьи не посланцы и не засланцы, мы сами по себе.
Хатауэй насторожился.
— Прелюбопытно слышать, право слово. Зачем же, расскажите, вы пришли?
— Ну какой вы глупый! — шумно возмутилась Катастрофа. — Конечно с вопросами. У нас куча вопросов!
Хатауэй улыбнулся. Катастрофа в ответ надулась как мышь на крупу.
— Уж если обижаться, то не вам, о юное прелестное созданье. Ваш батюшка, я это знаю верно, посланца моего в испуг поверг, и тот вернулся, капли слез роняя, главой поникнув, как цветок увядший.
— Папе в последнее время туго приходится, — торопливо объяснил Говард. — Сегодня утром у нас дома уже побывали Арчер с Торкилем. А Диллиан стащила у него слова.
Хатауэй перевел зеленоватые глаза на Говарда. — Об этом мне известно, ибо я стараюсь издали следить за оборотом, который принимает ход событий, — отозвался он. — С какою просьбой вы ко мне явились? Чего хотите, можно ли узнать?
— Как чего? Чтобы вы прекратили копать нашу улицу, противный старикашка! — воскликнула Катастрофа самым дерзким и невыносимым тоном.
«Похоже, собирается закатить такой же спектакль, какой устроила мисс Поттер», — подумал Говард. Но сестренка смотрела на Хатауэя с явной симпатией. Она дерзила ему так, как обычно дерзила папе, и рассчитывала, что Хатауэй поймет: это она любя. Хорошо еще, что Хатауэй худой! Будь у него брюшко вроде папиного, Катастрофа давно бы начала над ним потешаться.
К счастью, Хатауэй понял, что Катастрофа дерзит не со зла. Он спросил с самым невозмутимым и невинным видом:
— И что за участь улицу постигла?
— У нас перед самым крыльцом канавища! — свирепо заявила Катастрофа.
Лицо у Хатауэя стало лукавым, заинтересованным и немножко виноватым.
— Смешно, да? — разозлился Говард. — А нам вот не очень, потому что у нас и без вашей канавы неприятностей хватает! Вы бы пожалели рабочих! Им приходится сначала выкапывать канаву, а потом опять закапывать!
Тут Говард спохватился, что тоже обращается к Хатауэю по-свойски, как к папе. Надо быть повежливее, подипломатичнее, сообразил он и решил исправить положение.
— Вообще-то, я к вам по делу, — сказал он, — насчет папиных двух тысяч слов.
Хатауэй понимающе кивнул.
— Сами поняли, да? Так вот, слушайте внимательно…