— Кого же вы подозреваете в кознях? Кто вам мешает?
Арчер помрачнел и задумался. Потом улыбнулся своей любезной улыбкой:
— Я подозреваю всех. Если подумать, мне и самому было бы выгодно это сделать. Ведь это так разумно — убрать остальных с дороги, чтобы не мешали взять власть в свои руки. Особенно сильные подозрения у меня вызывает Эрскин, хотя, по правде говоря, он мне очень симпатичен, — возможно, потому, что он такой же смекалистый, как и я. Вентурус тоже неглуп, к тому же он окучивает образование, так что вполне мог добраться до вас через Политехнический. Шик не ведает жалости, Торкиль и Диллиан — завзятые эгоисты, поэтому у них свои мотивы, ну а Хатауэй, хоть и отшельник, все равно всех нас ненавидит. — Арчер помолчал. — Да, пожалуй, я ставлю на Торкиля, — добавил он по некотором размышлении. — Ваша жена ведь ходит под Торкилем.
— Мама тут совершенно ни при чем! — поспешно возразил Говард.
Катастрофа тоже ринулась защищать маму, как могла, — она спросила:
— А Торкиль — самый младший?
— Нет, Торкиль пятый по счету, он после Хатауэя, — ответил Арчер. — Шестой — Эрскин, а младший у нас Вентурус.
— Вентурус тоже эгоист? — заинтересовалась Катастрофа. — Совсем как я?
— Очень может быть, я с ним сто лет не виделся, — ответил Арчер.
— Тогда Вентурус нравится мне больше всех! — заявила Катастрофа.
Арчер засмеялся, но как-то невесело.
— Могло быть хуже, — сказал он. — Вентурус мне нравится почти так же, как Эрскин.
Папа встал и отер жирные от гамбургера руки о пальто.
— Пойдем, Катастрофа. Нам всем пора. — Он повернулся к Арчеру: — Если, конечно, вы будете столь любезны и распорядитесь, чтобы эта ваша машинерия спустила нас на землю.
Говард с сожалением поднялся и бросил упаковку из-под чипсов обратно в щель, которая жадно ее всосала. Ему ужасно хотелось остаться, прогулять открытую репетицию оркестра и, если повезет, попросить Арчера показать всякие технические штучки. Но он понимал: папа хочет смыться поскорее, ничего не пообещав Арчеру, и это очень мудрое и верное решение, так что хочешь не хочешь — надо идти. Фифи, кажется, расстроилась еще больше Говарда. Она тоже не хотела уходить, — может, потому, что не успела затеять с Арчером ссору? Фифи сидела, сложив руки на коленках, и кисло улыбалась.
— Погодите минуточку, — остановил папу Арчер, — вы еще не рассказали мне, как именно вам заказывали слова. Поподробнее, пожалуйста!
— Я знаю не больше вашего, — ответил папа. — С меня требовали две тысячи слов, непременно свежий текст, без повторения ранее написанного. И это все, никаких подробностей нет. Фифи, нам пора.