— Кто это — джинн? — спросили за спиной у Говарда.
«Если это джинн, то кто тот дурак, что потер лампу?» — мрачно подумал Говард. Наверно, Торкиль разоделся так пышно потому, что он красавчик не хуже Диллиан. Но вот зачем было притаскивать с собой ораву танцоров и церковный хор в придачу — этого Говард не понимал. И вообще он ужасно разозлился, ведь Торкиль прервал репетицию ровно тогда, когда Говард впервые в жизни получал удовольствие от школьного урока музыки. Да и по маме было видно, что она совсем растерялась — не знает, как быть и что сказать.
Мистер Колдуик взял себя в руки и проблеял: — Кто вы такой, сэр? Немедленно покиньте помещение!
Торкиль остановился за спинами оркестрантов. Темные глаза его гордо блеснули из-под сверкающего тюрбана.
— Я Торкиль! — объявил он. — Я окучиваю всю музыку в этом городе, поэтому имею полное право здесь находиться.
— Исчезните сию же минуту! — возмутился мистер Колдуик. — И забирайте всю вашу ораву!
Церковный хор уже успел умолкнуть — мальчики озирались по сторонам, таращились и хихикали. Но танцоры еще приплясывали, и хормейстер вовсю дирижировал.
— К вашему сведению, школьный оркестр пытается репетировать, — язвительно сообщил мистер Колдуик, — а вы нам меша…
— Да заткнись ты, старая овца! — С этими словами Торкиль ткнул в учителя сверкающей палочкой.
Оркестранты ахнули, услышав столь пренебрежительное обращение к мистеру Колдуику, хотя, честно говоря, мысленно они и сами частенько так его называли. Хористы покатились со смеху, и даже танцоры, продолжавшие плясать, заухмылялись. Все поглядели на мистера Колдуика, ожидая, что он падет на четвереньки и обрастет курчавой шерстью. Но ничего подобного не произошло.
Торкиль навел палочку на маму.
— Мне надо сказать вам несколько слов с глазу на глаз, — объявил он.
Мама успела прийти в себя. Твердым будничным голосом, который так отменно действовал на Громилу, она произнесла:
— В таком случае вам придется подождать до окончания уроков. Сейчас я занята.
Однако оказалось, что Торкиля этим не возьмешь. Он взмахнул палочкой в сторону танцоров и приказал:
— Всем прыгать!
Потом навел ее на хор и велел:
— Всем петь! Шумите, да погромче! Мешайте им! Хор послушно загорланил псалом. Танцоры заплясали, лавируя между стульев с оркестрантами, — то вертелись на месте, то подскакивали и притопывали.
Торкиль с победоносной улыбкой повернулся к маме.
— Теперь вы зависите от меня: пока я не позволю вам вернуться к делу, вы не заняты, — заявил он, перекрикивая какофонию. — И не советую возражать, не то я рассержусь всерьез.