Летом 1243 года армия крестоносцев взяла Монсегюр в кольцо осады.
Пятнадцать рыцарей и пятьдесят солдат почти год противостояли нескольким тысячам опытных бойцов под руководством сенешаля Каркассона. Крепость пала 16 марта 1244 года. Двадцать пять защитников крепости покончили жизнь самоубийством. Катарские проповедники, монахи и укрывшиеся в замке жители окрестных селений, не отрёкшиеся от своих убеждений, в тот же день были сожжены на кострах у подножия горы. Двести человек почти одновременно задохнулись в дыму и обратились в пепел, унесённый свежим ветром Лангедока к ослепительному Солнцу, равнодушно смотревшему вниз на окрашенные кровью стены полуразрушенного замка.
«Нельзя обижаться на богов Эллады, нельзя призывать в свидетели идолов Римского пантеона. Нельзя гневить господа нашего Иисуса Христа. Я взял от жизни всё, что хотел».
Давно пережитые волнения и тревоги спустя добрых два десятка лет всё ещё пробуждали воспоминания короля.
Сидя на высоком удобном стуле своего grapheum[106] в Палермо, Фридрих левой рукой поглаживал лежащую рядом на старом mensa scriptoria[107] корону королей Иерусалима. Она досталась ему так легко, что, казалось, сам дьявол положил в ладони победителю мусульман этот кружок из золота грубого литья.
Даже сейчас он хорошо помнил тот день, когда с борта тамплиерской галеры впервые увидел Святую землю.
Переправившись в Палестину с небольшим отрядом рыцарей и не потеряв ни одного человека, он быстрым маршем продвигался к Иерусалиму. Его не волновал отказ папы римского благословить этот крестовый поход.
Еmissarius[108] Фридриха среди недовольных властью египетского султана шиитов писали ему, что халифат Саладина после смерти этого великого человека раздираем противоречиями и утомлён кровавыми стычками между многочисленными претендентами на власть. Сельджуки, захватив восточные земли Византии, теснили арабских халифов на Юг и к западным границам Египта.
«Саладин! Вот достойный противник. Да упокоит Аллах его благородную душу в райских оазисах для агарян там, наверху, - Фридрих перекрестился. - Прекрасный был рыцарь с сердцем льва и умом, достойным мудрости древних философов».
Так думал король двадцать лет назад, осматривая с башен Иерусалима бесконечные рощи оливковых деревьев, сливающихся на горизонте с песками и скалами пустыни.
В летописях, принадлежавших его деду, Саладин - этот курд, победитель короля Ричарда - был описан, как опытный воин, умелый дипломат и стратег. А скупой на похвалы Барбаросса не разбрасывался на ветер восторженными эпитетами и словами.