Но в тот день де Моле обходил стены замка, крипты и тайные хранилища архивов и сокровищ, испытывал систему тайных замков в каменных плитах и колоннах. Он проверял отчёты братьев по финансовым, ростовщическим и закладным сделкам и радовал свою душу осознанием растущего могущества и крепнущего влияния Ордена на любой из европейских королевских домов.
«Пусть утрачены крепости и земли в Палестине, пусть потеряны для рыцарей Храма укреплённые командорства на Кипре. Из этих испытаний на прочность тамплиеры вышли ещё более сплочёнными и сильными.
Кто бы мог подумать, что всего через год замок Тампля окажется островком среди моря ненависти и сплетен, среди злобных слухов и угроз! Кто мог бы предположить, что безоблачное будущее Ордена скроется за серым ковром неопределённости и тревоги!» - думал магистр, медленно поднимаясь по лестнице впереди посланцев короля.
Ведь сегодня дела братства были далеко не блестящи. На землях, подчинённых прямой власти короля - а таких во Франции насчитывали ровно половину – монахи-доминиканцы и переодетые соглядатаи вот уже около года распускали о тамплиерах дурно пахнущие слухи и сплетни. На улицах и площадях развешивались таблички с памфлетами, где звучали прямые обвинения в адрес ордена, якобы погрязшего в роскоши и распутстве. Бароны и графы, практически подчинившие себе остальные территории Франции, тоже не прочь были кто ущипнуть, а кто просто унизить тамплиеров, имевших непререкаемый авторитет среди простого рыцарства. Вассалы Филиппа не препятствовали агентам короля собирать в воскресные дни народ и обливать храмовников словесными помоями. Провинциальные города были полны фантастическими выдумками и грязными историями о якобы нечестивой жизни братства. Лишь Фландрия, Бретань, Аквитания, Нормандия, которые фактически находились под властью английской короны, как могли, поддерживали орден.
Великий Магистр не мог поверить, чтобы король, которого он совсем недавно спас в Тампле от разгневанной толпы взбунтовавшихся парижан, поднявших мятеж из-за невыносимых условий жизни, роста цен на хлеб, подделки серебряных ливров королевским казначейством… король, который упрашивал де Моле стать крёстным отцом дочери, может так поступать с орденом.
Но трезвая оценка ситуации говорила о другом. Де Моле слишком хорошо знал Филиппа Красивого, догадывался о его честолюбивых планах - силой вернуть власть над баронским захолустьем во Фландрии и Нормандии, принадлежавших когда-то его прадеду Хуго Капету.
Однако, все военные приготовления этого лукавого отпрыска Капетингов требовали денег. Вытеснение англичан из Аквитании уже обошлось ему в два миллиона ливров. Сумма огромная не только для Франции, но и для всего христианского мира. Строительство новых дворцов и охотничьих замков, содержание армии, огромного количества шпионов и судейских - всё это требовало денег и денег. Король был полностью захвачен идеей абсолютной власти, которая позволила бы ему стать самым могущественным монархом Европы. Невиданный по масштабам времени налоговый пресс (на баронов, на церковь, на ломбардцев, на евреев, налог с очага, налог на торговлю) выдавливал последние соки не только из черни, но даже из зажиточного дворянства, подрывая уважение и доверие к королевской власти. Кроме того, следуя совету своего министра – хранителя печати Гийома Ногаре - Филипп приступил к чеканке фальшивых ливров и наводнил ими страну.