- Не возьму пока в толк, о чем ты говоришь, Хари Зайд.
- О том, что четырнадцать лет назад неверные с крестами на плащах взяли в плен и отобрали у моего брата святыню нашего рода и убили безоружного раненого отца, - почти закричал юноша, дергая плечами. - О том, что спустя год брата нашли мёртвым на тропе, ведущей к родным очагам. О том, что те же алчные франки вырезали всех жителей оазиса, где нашла приют моя семья. И только счастливый случай руками провидения опустил меня по верёвке в колодец. В холодной воде я просидел день, пока христиане обыскивали наши палатки и насиловали наших женщин. Мне было тогда всего десять лет, но я поклялся именем пророка, что отомщу и верну то, что принадлежит моему роду по праву.
Пленник, видя, что рыцарь внимательно слушает, немного успокоился и уже тише продолжал:
- Несколько лет я скитался по дорогам Палестины, разыскивая любые следы неверных. Собирал вокруг себя униженных вашей жестокостью, оскорблённых вашей жадностью. Я сражался и убивал. И вот однажды Аллах послал мне удачу. В одном пустынном селении я нашел погонщика верблюдов, оставшегося в живых после той резни, в которой был убит мой отец. Он-то и рассказал мне о семерых рыцарях с красными крестами на белых плащах, забравших моего брата, а вместе с ним и наше сокровище. С тех пор я ищу и убиваю любого владельца плаща, похожего на твой.
- Почему же ты напал на этих паломников? Ведь обычно вы их не трогаете.
- За их спинами прятался недостойный носить меч. Он был в плаще с пришитым к нему красным крестом. Этого достаточно, чтобы напасть.
В наступившей тишине отчетливо слышалось потрескивание светильника и храп спящих снаружи.
Меро задумался. Кусочки мозаики медленно стали собирались в единое целое. Среди паломников действительно оказался один раненный тамплиер, возвращающийся на излечение в родной Прованс. И теперь было понятно, почему сельджуки нападали так яростно, и почему госпитальер жаждал допросить пленника. Верно, в пылу боя юнец выкрикивал что-то о святыне рода. Именно это заставило Раймона ле Энже обратить на него внимание. Что-то госпитальеры стали падки на золото. Хотя - золото ли это? Скорей, что-то вроде амулета.
«А ведь, похоже - парень не врет», - решил барон, будто в первый раз рассматривая связанного агарянина.
С каждым годом, проведённым на Востоке, Меро всё чаще становился свидетелем страшных дел, которые были недостойны не только воинства Христова, а даже разбойников с большой дороги. Но чтобы кто-то из братства при свидетелях пошёл на осквернение мусульманской святыни, а тем более коварно присвоил её? Да зачем она была им нужна? Может, тогда на дороге свирепствовали дезертиры или мародеры? Впрочем, с этим он разберётся позже. А вот как поступить с пленником - нужно решить сейчас. Согласно законам войны, поднявший меч на рыцаря Тампля заслуживает смерти или работы в каменоломнях. Око за око? Тем более, что глаз барона достался пустыне. Или - возлюби ближнего своего?