— А зачем вылез из окна? И кусты помял? Проще — в двери.
— Побоялся кого-нибудь разбудить.
— Ну-ну. — Давид пыхнул трубкой. — А может быть, ходил на свидание в парк?
Михаил изобразил удивление.
— Господи, о чем ты?! Да с кем — свидание? У меня вчера и времени не было с кем-то уговориться.
Молодой Чавчавадзе невозмутимо курил. Затем сказал таким же невозмутимым голосом, глядя куда-то в сторону:
— Говорю по-дружески: с дамским полом в моем доме не шути. Здесь не то что в России. Наши законы намного суровее.
— Ты мне угрожаешь, Дато? — усмехнулся Лермонтов.
— Я предупреждаю. Сестры и Майко под моей и отца защитой. Никаких двусмысленностей не потерпим.
Михаил раздраженно засопел и какое-то время курил молча. Но потом спросил уже без нервозности:
— Ну а коли я сделаю предложение?
У Давида на лице отразилось недоумение.
— Да кому, позволю себе спросить? Нина дала обет и ни с кем не хочет связывать себя узами нового брака. У Екатерины жених — князь Дадиани. Правда, помолвка их еще не оформлена, но, я думаю, это дело времени.
— А Майко?
— Майко?.. — собеседник выдохнул дым. — О Майко забудь. Потому что она моя.
— То есть как — твоя?
— Я имею на нее виды.
— Любишь?
— Да, люблю. Состоял в переписке, будучи в Петербурге.
— А она к тебе расположена?
— Отвечала на письма с нежностью.
Трубка Михаила погасла, он зачиркал кресалом, высекая искры. Снова раскурил и затянувшись, спросил:
— Ну а коль она предпочтет другого?
Чавчавадзе ответил просто:
— Я его убью.
— На дуэли?
— Это уже неважно. Главное — убью. Потому что Майко за другим не быть.
Лермонтов, нахохлившись, сидел, как замерзший голубь. Мрачно бросил:
— Мне твои пассажи, Дато, удивительны. Все-таки у нас девятнадцатый век, и считается, что свободным женщинам можно делать выбор самим.
Однокашник слегка поморщился.
— Здесь Кавказ, и законы иные. На Кавказе все решает мужчина. — Он постучал по пепельнице, вытряхивая догоревший табак. — Словом, не сердись, дорогой Мае, я обидеть гостя не вправе и действительно рад тебя видеть после долгой разлуки, но считаю своим долгом честно предостеречь, по-дружески. На Кавказе свои порядки. Мы, живя в России, уважаем и соблюдаем ваши порядки. Ну а вы у нас соблюдайте наши. И тогда не возникнет поводов для ссор.
— Я благодарю тебя за науку, — мирно проговорил Лермонтов.
— Карги! Хорошо! — И Давид слегка похлопал его по предплечью.
Вскоре спустились дамы: первой шла Саломея, за ней дочери. Гостя проводили к столу. Все сели, ожидая хозяина. Улыбнувшись, Екатерина спросила:
— Как вам спалось, Мишель?
— Превосходно, Като, спасибо.