На другой день, едва я вернулся с работы, Леша показал мне пеструю груду игрушек.
— Смотри сколько! Поехали скорее уже. А вот этот автоматик с батарейками я Лишо подарю, он обещал мне самокат, папа, он у него почти как вездеход. Мо-ощный!
— Да уж, настоящий внедорожник. Только где же ты тут будешь ездить на нем? И разве автомат не жалко?
Я дивился его невероятной щедрости. Сын, как и все дети, вовсе не был склонен расставаться даже с самыми бросовыми игрушками.
Вообще порядочный копун, на этот раз Леша оделся моментально. И вскоре уже волок свой рогатый велосипедик с балкона в прихожую. А его красный рюкзачок доверху был набит игрушками.
— Поели бы сначала, — сказала наша мама. — Вот бродяжки несчастные, и чего вы нашли у этих чумазиков? Бог знает что, антисанитария немыслимая. Оденьтесь потеплее, вон какой ветер.
— Ага тебе! — возражал сын. — Никакие они не чумазики, у них весело, там костры во такие, и я покушаю ихний суп, ты такой не умеешь да, папа? Забыл как называется.
— Паприкаш, — подсказал я. — Помидоры, картошка, перец, мяса невпроворот.
— Какой паприкаш? — удивилась мама. — Что за месиво? Гадость какая-нибудь, все немытое? И что же, все из одной кастрюли? Какой ужас, отец, ты о чем думаешь, я категорически запрещаю этот ваш паприкаш! — всплеснула она руками. — Нате-ка с собой котлеток, еще теплые.
За окном быстро темнело.
Вершины парковых деревьев мотались от порывистого ветра. Первые капли дождя косо и беспорядочно размазывались по стеклам.
Форточка хлопнула, чуть не оставшись без стекла.
Я вышел на балкон. Сизая шевелящаяся туча темнела над загородной рекой, и края ей не было видно.
Леша, уже в синей вязаной шапочке и трогательно маленьких кедах, не сняв свой рюкзак, сидел на краешке стульчика и плакал на плече у мамы. Она опустилась на корточки перед ним, гладила по плечу, спине, утешала и уговаривала, пугая ангиной, температурой и кашлем.
— И нет, и нет! — слабо отпихивался отважный упрямец. — Я же обещал, там все дети ждут, никто не болеет, они босиком в лужах всегда, у них такие большие палатки от дождя, и костры, да, папа, ну скажи ей!
Тихо всхлипывая, он с умоляющей надеждой смотрел на меня:
— Мы же обещали!
— Завтра, маленький мой, честное слово, завтра, ну подумаешь один денек, что такого? Нас с тобой там сдует, смотри, ветрище, прямо буря.
— А игрушки? У них балалайка одна только да гармошка. А ты сам мне говорил, что если обещал, надо так и делать. Скажешь, нет?
Я надел свитер, штормовку, весь завязался. Мужественно прорвавшись сквозь шквал и дождь, повез-таки игрушки цыганятам.