Напротив — окна недостроенного крыла больничного корпуса. Они затянуты пленкой, по большей части порванной, трепыхающейся на ветру. В некоторых мерцал слабый свет.
— А там что такое? — спросил Смирнов у соседа, пожилого человека Леонида Поленова.
— Там живут таджики и наши.
— Что значит наши? — не понял Смирнов.
— Да тутошние, которые лежали в палатах. За некоторыми после выписки никто не приходит, вот таких и перемещают в это левое крыло. Вон видишь, две пустые койки? Там еще два дня назад мужики лежали, не больно старые. Срок кончился, их выписали и отвезли к таджикам.
— Не может быть, — сказал Смирнов. — Как же они теперь там?
— Ну как? Раз в день с больничной кухни таджикам дают большую кастрюлю каши или супа, хлеб тоже дают, таджики кормят наших людей, за это Шмак, его называют Шмакодявкой, позволяет черномазым там жить.
— Но… Ведь холодно, наверное, как там можно жить?
Леонид развел руками.
— А что делать? Тут мест мало, каждую ночь привозят и привозят таких, как мы с тобой. Коек не хватает. А эти, — он махнул рукой в окно, — валяются там, ждут, куда их возьмут. Шмакодявка называет это крылом второй надежды.
— А куда их возьмут?
— Кто-то там и остается. Некоторых все же забирают родственники, если милиция занимается. Одного или двух взяли в дом престарелых или психодиспансер, не знаю точно. Этим сильно повезло, хоть от холода и голода не сдохнут. Хотя все равно сдохнут. В психушке сделают пару уколов — и все, околел.
— А хоронят? Где же их хоронят?
— Это не проблема, в крематорий, и все. Фу-фу и нет ничего.
— Фу? — как эхо повторил Смирнов. — Ничего нет?
— Ничего, — сказал Поленов. — Дай-ка мне, брат, компотику попить.
— Да откуда ты такое взял? — не поверил Смирнов.
— Откуда, откуда. От верблюда! Я тут уже второй раз. После первого там был, в этом втором крыле. Ничего, таджики не злые, они нас коробками укрывают, стекловатой, чай дают. Потом меня сын все же взял. А через пару месяцев поперся я на огород картошку копать, наклонился только, меня опять бабахнуло. Теперь покруче! — со странной гордостью сказал Поленов. — Вчера вечером сын приходил, сказал, чтобы я тут и оставался. А тут не оставляют. Только к таджикам.
— К каким таджикам? — спросил Смирнов.
Он вдруг как бы забыл, что ему рассказал Леонид.
* * *
Пришла санитарка Саня. Швабру она держала рабочей частью вперед, как ружье при штыковой атаке. Она потянула носом — и прямиком к Леониду.
— Опять все обоссал?
— Да не держится у меня ночью! — сказал Поленов.
— А я чего? — зло прошипела Саня. — Проси клеенку, писят рублей.