«Это страшно трудно, — говорил он в то время. — Сперва вам кажется, что, чем больше вы станете есть, тем больше вы будете набирать вес. Но вам надо делать это по три раза на дню. Надо вставать утром и сразу приниматься за еду. Съедать завтрак, потом полдник, потом обед и ужин, даже если вы совсем не голодны. Это просто самоубийство».
К декабрю 1979 года Де Ниро был готов к съемкам, невероятным образом набрав около 23 килограммов за свое европейское турне.
«Прошло два месяца, и он стучится ко мне в дверь, — вспоминает Кэти Мориарти о встрече с обновленным Де Ниро. — И заходит совершенно другой человек! Он стал громадным детиной, и, сидя в гримерном кресле, он теперь громко сопел. Хоть он и потолстел, но все равно ему нужен был особый грим, чтобы сделаться похожим на настоящего Джейка. Он погружается в это кресло, чтобы ему наложили все эти латексы и слои на лицо, и тут вдруг вы слышите его храп! Он превратился в абсолютно другого человека. В это невозможно поверить, с точки зрения здоровья, чтобы человек мог сотворить с собой этакое. Он постоянно пыхтел из-за этого лишнего веса. Я прямо-таки боялась за него. Но уже поработав с ним, я понимала, зачем он пошел на это. Пожалуй, он один из самых волевых актеров, каких я только встречала. Когда он готовился к сценам боев, во время ланча он отправлялся в гимнастический зал. И потом, когда мы вместе ехали домой после съемок, он выходил из машины за пару миль и пробегал это расстояние до дома».
Опасения Кэти Мориарти за здоровье Де Ниро разделял и Мартин Скорсезе. Он был так встревожен, что сократил продолжительность финальных съемок с двух с половиной недель до десяти дней.
«У Бобби был такой жуткий вес, что дыхание у него стало как у меня самого во время приступов астмы, — рассказывает Скорсезе. — С этим весом, ожирением, и речи не могло идти о том, чтобы снимать по тридцать — сорок дублей. Три-четыре, не больше. Тело теперь диктовало условия. Он попросту превратился в того, другого человека».
«Я не могу просто притворяться в своей актерской игре, — объяснял Де Ниро. — Я понимаю, что кино — это иллюзия, и первый закон тут — притворство, но только не для меня.
Я слишком любопытен. Я желаю иметь дело со всеми чертами персонажа, худой он или разжиревший. Внешний вид говорит сам за себя, но это только полдела. А вот внутренние изменения в растолстевшем человеке — как он двигается или дышит, — вот что мне хотелось уловить. И я смог достичь этого, набрав вес. Ты начинаешь чувствовать груз на плечах, когда встаешь со стула. Это все равно как едешь за границу, в чужую страну. Доктор наблюдал за моим здоровьем, и оно ему не очень нравилось. У меня возникли небольшие нарушения кровяного давления».