— Что-то мне не верится.
— Я говорю правду.
— Это не правда, а полуправда. Вы ведь родом не из этих мест, верно?
— Верно.
— Ну так расскажите мне, откуда вы приехали.
— Я из Таоса, Нью-Мексико. — Он уселся рядом со мной, слишком близко. Я поднялась с места и подошла к Каледонии, чтобы ее приласкать.
— Ну и как там, в ваших краях?
Ноа заложил руки за голову и откинулся спиной на брикеты.
— Там красиво, — негромким голосом произнес он. — Высокие горы… Сангре-де-Кристо знаете? Наш городишко находится прямо у подножия этой горы. Это высоко — семь тысяч футов над уровнем моря.
— А чем вы там занимались?
Ноа задумчиво поскреб подбородок.
— Родился, рос, ходил в школу, работал у отца на ранчо.
— Скажите, сколько вам лет?
Он улыбнулся.
— В августе исполнилось тридцать два.
— Да мы же ровесники! — воскликнула я с энтузиазмом. — И когда у вас день рождения?
— Двадцать седьмого.
— И у меня двадцать седьмого!
Взгляды наши встретились, и мы улыбнулись друг другу. Потом настала минута тишины — я думала, о чем бы его еще спросить.
— У вас там, в Таосе, есть семья?
— Уже нет. В прошлом году у меня умер отец.
— А какой он был, ваш отец?
Сначала Ноа молчал, а когда заговорил, то говорил так тихо, что мне приходилось вслушиваться.
— Он был твердым, как кремень. Справедливым, умным. Никогда на меня не кричал, никогда не тронул меня даже пальцем. Упрямцем он был большим — это да, но учиться любил. Если мне удавалось в споре доказать ему что-нибудь, используя цитату из книги, он всегда улыбался и, по-моему, был этому очень даже рад. Книги он уважал. Даже Чосера читал на староанглийском. «Кентерберийские рассказы» всегда лежали у него на столике рядом с кроватью. Он то и дело их перечитывал.
Я пристально на него посмотрела. Та же самая книга лежала и на моем прикроватном столике. Интересно, он знал об этом? Бывал ли он вообще в моей комнате? Я не верила в совпадения, а это выглядело совсем уж неестественно — как подстроенное, даже, возможно, тщательно продуманное. Другими словами, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Между прочим, это изречение с полным основанием можно было отнести и к самому Ноа. Иногда мне казалось, что он слишком хорош для этого мира и таких людей, как он, не бывает.
— А как ваша мама?
— Ушла от нас, когда я был еще ребенком. Отец говорил, что в ней было слишком много цыганской крови, но я так думаю, что причиной ее ухода были бурные шестидесятые. Знаете, тогда были в моде всякие хипповские коммуны — вот она и уехала в Сан-Франциско, чтобы пожить в одной из таких коммун. Может, ее сейчас уже нет в живых, но я, сказать по правде, ничего о ее судьбе не знаю.