— Нет, я не иду, — тихо ответила Рэйчел на вопрос матери.
Да и как можно было ей туда идти? После того, что наговорил ей Джил вчера вечером. Заниматься своим туалетом, флиртовать, притворяться, будто ничего не случилось. Господи, да это же себя не уважать надо.
Слова Джила всплыли в памяти, снова раня ее самолюбие:
— Почему бы тебе не посмотреть правде в глаза, Рэйчел? Какие, к черту, тут могут быть моральные соображения? Совсем не потому ты не разрешаешь мне идти до конца. Вся штука в том, что ты не любишь секс. Ты просто фригидна. А может, тебе, совсем наоборот, требуется девочка…
В сердцах Рэйчел подцепила вилкой желток и стала внимательно следить, как он, распоротый, начинает медленно растекаться по тонкому фарфору тарелки с голубым орнаментом. Постепенно плакучие ивы и три маленькие фигурки на мосту исчезли, затопленные желтком.
Рэйчел готова была растерзать Джила за его слова. Снобы несчастные! Все они такие задницы в этом Хаверфорде. А он среди них первый! И все равно внутри царапало: «Господи, а если это правда? Надо, — говорила она себе, — быть честной. Ведь не только Джил оставляет ее холодной. Так же было с парнями и до него».
Двадцать — и все еще девственница. Джил прав, это не потому, что ее удерживают соображения высокой морали. Нет. Хуже. Правда состояла в том, что до сих пор ей ни разу этого не хотелось.
Рэйчел снова поглядела на растекшийся по тарелке желток, чувствуя, что ее начинает мутить. Только совсем не из-за безобразной размазни на тарелке или пива, которого она выпила вчера вечером слишком много. Дело, она знала это, было в другом.
Во всем, решила Рэйчел, виноват секс. Он окружает нас со всех сторон. Взять, к примеру, моды. Или парфюмерию. Журнальные обложки. Даже реклама зубной пасты по телевидению. Похоже, все люди на земле или думают о сексе, или говорят, или, наконец, занимаются им.
Так почему же я не такая?
Это как с плаванием, решила она. Ты или способен научиться держаться на воде, или идешь ко дну как топор.
А может, она просто такой уродилась? Снаружи все вроде в порядке. Можно даже красивой назвать. Рэйчел вспомнила, как в детстве тетушка Вилли, вся в мехах, благоухающая духами, обнимает ее руками в лайковых перчатках, треплет за щечки, приговаривая: «Куколка ты моя! Такая хорошенькая! А эти голубые глазки! Они, должно быть, достались ей от Джеральда. Правда, Сильвия? Но откуда у этой куколки такое прелестное личико? Вот уж совсем не твое или бабушкино. Интересно, от кого?»
«Девочка с лейкой. Вот кто я такая», — важно ответила тогда маленькая Рэйчел.