Тем не менее хрипящий и бьющий ногами в агонии Гнедой чуть было не раздавил Глодова в лепёшку, рухнув на то место, где мгновением ранее находился матрос. Глодов даже не успел пожалеть коня, он только обрадовался внезапно образовавшемуся укрытию, бросившись обратно к конскому трупу и обняв его, как любимую жену. Жениться Глодов, кстати, так и не успел, и всё шло к тому, что вряд ли когда-нибудь успеет.
Но красный матрос — это вам не крестьянин какой-нибудь, только вчера берданку в руки взявший. Мгновенно собравшись, Глодов машинально закусил ленточки от бескозырки и осторожно выглянул из-за конского трупа, приготовившись ко всему.
Красному командиру, как это случается в такие моменты, показалось, что прошло несколько минут, хотя на самом деле всё произошло за считанные секунды. Выглянув, он ещё успел заметить, что часть бойцов из отряда, прикрывающего тыл, продолжает тупо стоять, не зная, что делать, и сжимая в руках оказавшиеся такими бесполезными винтовки.
— Лежать, долбоёбы!!! Лежать!!! — во всю глотку завопил Глодов, выплюнув ленточки. — Он же вам в спину бьёт, уроды!!!
Неизвестно, то ли его крик, перекрывший на время кровожадный перестук пулемёта, возымел действие, то ли ещё что, но бойцы послушно повалились на землю. Многие из них не по своей воле — их просто швырнуло вперёд, разрывая тело беспощадными пулемётными очередями и превращая его в кровавую мешанину из костей и внутренностей. Остальные же продолжали тупо лежать поперёк тропы, закрыв голову руками и представляя идеальную мишень для засевшего где-то на склоне пулемётчика.
"Где же Илютин, — лихорадочно метнулась в мозгу Глодова паническая мысль. — Неужели когти рванул, гнида белогвардейская? Вот же сука…"
Командир зря грешил на рядового Илютина. Получивший секретный (от комиссара в первую очередь) приказ Глодова страховать отряд с флангов, пока те пересекают лощину, тот, услышав раздавшийся неожиданно треск пулемётных очередей, начал осторожно вместе с прикреплёнными к нему рядовыми Ломакиным и Зотовым подкрадываться с тыла к спрятанному пулемётному гнезду. Толку, правда, от помощников было немного: они сопели, как стадо кабанов, и шумели соответственно. Оставалось только молиться, что невидимый пулемётчик также оглох от грохота своего оружия и приближающихся красноармейцев просто не расслышит.
Глодов меж тем обратил своё внимание на фронт погибающего отряда. Там дела обстояли немногим лучше. То есть примерно так же. Пулемётчик накрыть идущих впереди бойцов не мог — столбы с навесами мешали. Но легче от этого не становилось. На глазах матроса боец Фёдоров решил прорваться. Выскочив из-за маленького земляного холмика, за которым таился до времени, Фёдоров, пригибаясь, мелкими шажками рванулся к выходу из страшной лощины и почти сразу же лишился верхней половины черепа. Брызнувшие во все стороны кровавые ошмётки попали на лицо затаившегося тут же чоновца с какой-то труднопроизносимой польской фамилией, тот инстинктивно вскочил, утираясь от кровяных брызг, и тут же тоже упал с простреленной головой.