— Я похожа на скучную учительницу? — я намеренно надела прямую джинсовую юбку, ярко-розовую блузку, босоножки и большущие серьги. Я совсем не хотела походить на зануду.
— Нет, выглядите вы что надо. А сколько вам лет, мисс Бэнкс?
— Это имеет значение?
— Никто из учителей не говорит, сколько им лет. Вы-то знаете, сколько нам. Это что, секрет?
Все-то им надо знать.
— Тридцать.
— Вы кажетесь моложе!
Признаюсь, я была польщена. Иногда эти ребятишки облегчают мне существование. Спасибо им за это.
Я заглянула в свои записи, чтобы придерживаться своего плана.
— Какую музыку вы обычно слушаете, или это глупый вопрос?
— Рок! — прогремели одни.
— Рэп! — завопили другие.
— Душевную!
— А кто из вас любит петь?
Поднялось несколько рук.
— А кто умеет играть на музыкальных инструментах?
Ни одной руки.
— А кто хочет научиться играть?
Чуть ли не полкласса подняли руки.
— Ну и хорошо, — сказала я. — Ну а теперь, кто знает, что такое концерт?
Все молчали.
— А что такое увертюра?
Гробовая тишина.
— А симфония?
Кое-кто неуверенно поднял руки. Я вздохнула. Энтузиазма у меня поубавилось.
— Сегодня мы послушаем несколько струнных произведений. — Я взглянула на класс, а затем уткнулась в план.
Видит Бог, сегодня мне совсем не хотелось беседовать с ними. Поэтому вместо того, чтобы четверть часа слушать Бетховена, а потом говорить им о музыке, как о живом искусстве, я достала кассету Джорджа Бенсона и вставила ее в магнитофон. Сначала их физиономии вытянулись, затем расплылись в улыбке, потом все легли на столы, покачивая плечами и прищелкивая пальцами в такт музыке.
Я уже подготовилась к разговору с Фрэнклином, и когда ключ щелкнул в замке, сердце мое учащенно забилось.
— Привет, — сказала я, полагая, что такое сухое приветствие насторожит его, но он расплылся в улыбке.
— А ну-ка угадай, бэби!
— Что? — это был даже не совсем вопрос, скорее вызов.
— Я наверное приступлю через день-другой к новой работе. Тогда будет все, как надо. Без дерьма. Город уже выделил средства под офисное здание — прямо здесь, в Бруклине. И деньги платят хорошие. Правда хорошие. Так что день рождения за мной. Что бы ты хотела? Ну, говори, не бойся!
Я и сама не заметила, как рот у меня растянулся до ушей. Фрэнклин излучал счастье; он снова был тем, в кого я влюбилась с первого взгляда. Ямочки на щеках обозначились, как прежде, а я не замечала их уже больше недели. Чем дольше я смотрела на него, тем яснее понимала: не будет никакого толку, если я выложу ему, что знаю, как его вышибли с работы; я сочла за лучшее придержать язык.
— А как насчет скачек? — спросила я.