— Такой чудесный подарок, спасибо, — посмотрите…
Сэр Лестер был потрясен.
— Вы столько отдали за него — все, что я послал?
— Да. Я думала, вам будет приятно, если я куплю на них что-то одно и всегда буду помнить, что это вы мне подарили.
— Нет, милая. Я имел в виду совсем не это. Тысяча фунтов — уже, что называется, капитал и, значит, нечто такое, от чего вы рассчитываете получить прибыль. Его не тратят просто так на побрякушку, которую наденут три-четыре раза в год и которая едва ли поднимется в цене. (И кстати, если уж вы покупаете драгоценности, пусть это всегда будут бриллианты — рубины и жемчуг слишком легко подделать, они не удержат своей цены.) Да, так я говорю, в этом случае вы надеетесь получить некий выигрыш. Вы могли попросить Тони поместить их для вас либо — что я, собственно, и имел в виду — могли устраивать на них приемы для важных лиц, которые будут полезны Тони по службе.
Эти важные лица были все время живым укором бедной Линде. Крисиги неизменно видели в ней большую помеху их сыну, как в политике, так и в делах, потому что никакие усилия не помогали ей скрыть, какая тоска для нее эти самые лица. Подобно тете Сейди, она имела обыкновение по малейшему поводу укрываться в облаке скуки, в глазах ее появлялось отсутствующее выражение, душа витала вдалеке. Важным лицам это не нравилось, они не привыкли к этому, им нравилось, когда молодежь их слушает, внимает им сосредоточенно и почтительно, если уж удостоилась оказаться в их обществе. Линдины зевки в сочетании с сообщениями Тони о том, сколько насчитывается портовых инспекторов на Британских островах, привели к тому, что важные лица предпочитали избегать молодых Крисигов. Крисиги-старшие сокрушались и вину за такое положение вещей возлагали на Линду. Они видели, что она не проявляет ни малейшего интереса к работе Тони. Она и пробовала первое время, но ничего не получалось — она просто не понимала, как человек, у которого и так уже много денег, сможет взять и запереться в четырех стенах, без свежего воздуха и синего неба, и прочей Божьей благодати, когда весна ему не весна и осень не осень, и смена времен года проходит незамеченной, сливаясь в тусклое однообразие — все для того лишь, чтобы обогатиться еще больше. К политике она по крайней молодости лет не чувствовала вкуса — да и политика в те дни, пока в нее не внес разнообразия своим пришествием Гитлер, служила развлечением для очень узкого круга посвященных.
— Твой отец рассердился, — сказала она Тони, когда они шли домой после обеда.
Сэр Лестер жил в Гайд-парк Гарденс, вечер стоял прекрасный, и они пошли пешком.