Лена не хотела ничего знать. В эту минуту ей хотелось лишь одного: избавиться от страданий и от жажды. Одеяла давили на нее, как каменные плиты. Спина разламывалась на куски, сильно болели ноги. Она вновь погрузилась в сон почти сразу же после ухода Тоньино.
Он вернулся на следующий день в час посещений.
Лена встретила его улыбкой. Она чувствовала себя лучше и объявила:
— Сегодня мне разрешили выпить лимонаду с сахаром. С ложечки.
Солнечный свет проникал в палату через большое арочное окно, несмотря на задернутые шторы.
Тоньино уселся на стул у ее изголовья.
— Где мои очки? — спросила Лена.
— А ты действительно выздоравливаешь, — улыбнулся Тоньино. — Вот они. — Он вынул ее очки из ящика тумбочки и протянул было ей, но тут же передумал и сам надел их ей на нос.
Оглядевшись вокруг, Лена увидела, что находится в громадном помещении со сводчатым потолком и двумя рядами кроватей с высокими железными спинками, покрытыми белой эмалью. На торцовой стене висело большое распятие. В палате находились родственники, пришедшие навестить больных. Их темная одежда выделялась на фоне яркой белизны залитой солнцем палаты.
— Я принес тебе кое-что почитать, — сказал Тоньино.
Лена взглянула на него с недоверием:
— Значит, мне придется надолго остаться в больнице?
— Только пока жар не спадет. Ну а пока моя мать, маленькая Антавлева и все соседки шлют тебе привет, — попытался он развеселить жену.
— Вы все так добры ко мне. А я так и не сумела родить тебе сына, — с горечью покачала головой Лена.
— Что поделаешь, это судьба. Ты ни в чем не виновата. — Тоньино ласково пожал ей руку.
— Мне так стыдно, — прошептала она, и ее глаза наполнились слезами.
— Мы опять попробуем. В следующий раз все получится, вот увидишь. — Тоньино изо всех сил старался, чтобы его голос звучал бодро. — Скоро придет весна. Я уже видел в полях подснежники.
Вошедшая в эту минуту монахиня громко хлопнула в ладоши, чтобы привлечь всеобщее внимание:
— Просим посетителей покинуть палату. Время посещений истекло, — властно объявила она.
Тоньино наклонился, поцеловал на прощание Лену в лоб и ушел.
Во время вечернего обхода ее вновь осмотрел профессор Витали.
— А вот и наша больная. Как у нас дела? — участливо спросил он, прощупывая ее пульс.
— Спасибо, мне лучше. Но вот читать не могу, глаза болят, — пожаловалась Лена.
— Вы только поглядите! Крестьянка читает романы, — удивленно заметил профессор, садясь на край кровати и опять проверяя пульс.
Потом он потребовал, чтобы Лена показала ему язык, и наконец приподнял ей веки, чтобы осмотреть глаза.