Он с силой сжал кулаки, но затем медленно разжал их.
— Неважно, чего я хочу. Картера уже не вернешь.
Теперь он в это верил; как бы мучительно ни было это, но Дейтон вынужден был это признать. Последние несколько недель его разговоры с лечащим врачом Картера сводились к скупым описаниям последствий прекращения функционирования очередной системы организма брата. Что еще в этой ситуации можно было сделать?
Ему хотелось подойти к ней, окунуться в ее тепло, забыть все свои горести. Вместо этого Дейтон продолжал говорить, отгораживаясь словами от нее, словно боясь, что, истощись их поток, и он не сможет сдержать себя, даст волю своим чувствам.
— Я был непростительно эгоистичен, — сказал он. — Я не мог смириться с тем, что произошло с Картером по одной причине — я боялся. Я думал не о нем, а о себе. Я не хотел потерять его, как потерял всех в своей жизни. Но теперь он потерян и для себя, потому что находится в том состоянии, выйти из которого нет надежды.
Он смотрел в ее серые глаза, желая больше, чем когда-либо, утонуть в их глубине. Но и этого не мог себе позволить.
— А как я поступил с тобой, Адриенна? То, что я сделал…
— Было моим пробуждением, — решительно сказала она, взяв его за руки и крепко сжав.
И тут он не сдержался. Лед, сковывавший его сердце, который он так долго оберегал от ее тепла, растаял. Только что произнесенные слова с целью оттолкнуть ее превратились в пепел, в ничто от жара, исходившего от ее рук и наполнившего его тело.
Он схватил ее в объятия, не думая ни о чем, кроме прижавшегося к нему тела. Погрузив пальцы в ее густые шелковистые волосы и вдохнув ее запах, Дейтон потерял всякий контроль над собой. Он с неистовством поцеловал ее, чувствуя, как раскрылись ее губы, отвечая на его страстный порыв. Он упивался ее нежностью, теплотой, близостью ее тела.
— О, Дейтон, — прошептала она, не отрывая губ. — Я знала, что ты хочешь меня.
Он готов был тысячу раз умереть, только бы не отпускать ее от себя. Он не просто хотел ее, она была ему необходима. При этой мысли холодная беспощадная реальность вдруг напомнила о себе.
Дейтон оторвался от ее губ, но продолжал держать ее в объятиях, словно хотел навеки запечатлеть в памяти ощущение прильнувшей к нему желанной женщины.
— Дейтон, я люблю тебя…
Эти чуть слышные слова, произнесенные на одном дыхании, пронзили его душу до такой глубины, которую он еще никому не давал затрагивать. Однажды он слышал от нее эти слова, но убедил себя, что это было минутным порывом.
Он не хотел, чтобы она любила его.
То, что притягивало его к ней, было намного сильнее, чем козни ее необычных прикосновений. Было в ней что-то, сулившее утешение и поддержку, обещавшее, что эта женщина будет любить страстно и преданно, несмотря ни на что.