… На участке за домом Эемурата гонура росла джугара. Блоквил, вблизи разглядывая растение, давно созревшее, но неубранное по причине случившейся войны, кустики которого стояли с опущенными головками, напоминая сидящих с опущенными головами людей, вспомнил, что уже слышал об этой культуре. Лет пять-шесть назад одна парижская газета со ссылкой на русские газеты сообщила, что в Средней Азии происрастает растение под названием джугара, в каждой головке которого находится до тысячи зерен.
Подъехав к дому, Эемурат по привычке на полном скаку спрыгнул с коня и велел своему пленнику:
— А ну, слезай!
Блоквил понял смысл приказа. Но поскольку его руки были связаны, он чуть не свалился с седла, пытаясь слезть с коня. Видя, что он едва удержался на ногах, Эемурат гонур и не подумал помочь ему.
В это время из второй юрты вышел крепкий благообразный старик в накинутом не плечи верблюжьей шерсти чекмене.
Увидев его, Эемурат гонур сбросил с лица маску неприступности.
— Мамед кака, саламалейкум! — любезно произнес он.
Ответив на приветствие, Мамедовез ага пошел навстречу и обнялся с Эемуратом. (Проведший большую часть плена в Мервском селе Гонур у Эемурата гонура, Жорж Блоквил в своих мемуарах “14 месяцев в плену у туркмен” упоминает его старшего брата Мамедовеза пальвана, отзываясь о нем как о добром и мудром человеке).
— С позавчерашнего дня, как ты уехал, я все время жду твоему возвращения. Как услышу стук копыт, так выхожу из дома. Жив-здоров? — Он вдруг заметил Блоквила. — С гостем приехал? Гость — богатство!
— С гостем-то приехал, только не знаю, богатство он для нас или разорение, — недовольно произнес Эемурат. — Этот человек вряд ли сможет лопыту в руках держать. На нашу долю выпал этот ученый раб. Говорят, он из Франции. Мы его языка не знаем, он нашего языка не понимает. Просто старик, Сахыт пальван, настаивал, чтобы я его забрал. Он тебе привет передал… Ох, не принес бы в наш дом беду этот раб.
— Сахыт пальван не станет нам желать зла, — уверенно заявил Мамедовез пальван и заново всомтрелся в привезенного братом раба. — Ба, говорили, с гаджарами прибыл какой-то француз, так это он и есть? Раз он пришел вместе с персами, не молчал же он среди них. Что-то да должен понимать.
— Не знаю, Мамед кака. Мне кажется, что этот человек даже персидского языка не понимает.
Глядя на пленного, Мамедовез пальван вдруг спросил:
— Ахвали шумат, бенде худайы? (“Как дела, раб Божий?”)
— Наз! Наз! — дважды повторил одно и то же слово пленный и почему-то саркастически улыбнулся.
— Фарси он знает, оказывается, но ведь мы не очень-то знаем этот язык, — сказал старик и обратился к брату. — Накормите человека, прибывшего с дальней дороги!