— Я предупреждал тебя: я не ангел. И всему есть свои границы.
— Знаю.
Воцарилось долгое молчание. Плечи Харви были высоко подняты. И сначала Джоан даже показалось, что он собирается подойти к ней и вытрясти из нее душу — а может, обнять, — но, должно быть, это была просто игра воображения, потому что не случилось ни того ни другого. Вместо этого он неловко спросил:
— Тебе не нужно ничего, что бы помогло уснуть?
Она в недоумении уставилась на него, но он и не думал иронизировать.
— Нет. Я не хочу принимать таблетки во время беременности, — сказала она и почувствовала, что у нее пересохло горло.
— Я имел в виду горячее молоко или что-нибудь в этом роде.
— И из-за этого ты собирался ломать дверь? — ядовито поинтересовалась она.
Харви пожал плечами.
— Я беспокоился за тебя.
— Ты необыкновенно любезен.
— Что, черт побери, ты хочешь этим сказать?
Вспыхнув от возмущения, она взглянула ему прямо в глаза и раздраженно ответила:
— Как тебе объяснить. Просто ты ухаживаешь за мной, как племянник за престарелой богатой теткой. Если бы ты не был обеспеченным человеком, я могла бы заподозрить тебя в корыстных намерениях. Почему ты так со мной возишься, Харви?
— Я уже говорил тебе: ты такая беззащитная…
— И все же ты причинил мне боль, — тихо сказала она.
Харви тяжело вздохнул и облокотился о косяк.
— Ты хотела меня, — грубо сказал он. — Я исполнил твое желание. Что в этом плохого?
— Плохого?! — побледнев от гнева, воскликнула она. — Я хотела, чтобы ты разделил со мной любовь. Но ты не в состоянии сделать это. Тебе нужно постоянно контролировать свои чувства. И поэтому… — Джоан перевела дыхание. — Я не желаю, чтобы со мной обращались как с домашним животным: гладили и кормили! А ты поступил именно так. Увидел, что мне необходима ласка, и великодушно доставил мне удовольствие. Мне это ненавистно, Харви! Это похоже… на снисхождение! — закончила она, зная, что он понял ее.
— Но если бы я вчера ушел, — с трудом выдавил он из себя, — ты винила бы меня, что я пренебрегаю тобой. Разве не так?
— Возможно, я и подумала бы так, — пробормотала она, — но не стала бы плакаться.
— С другой стороны, — безжалостно продолжил он, — если бы я занялся с тобой любовью по-настоящему, ты могла бы обвинить меня в том, что я использую тебя для собственного удовольствия. Как ни поступи, я бы оказался в проигрыше. Ну и что мы теперь будем делать?
— Как можно скорее встретимся с Патриком, а потом я хочу уехать домой, — нахмурясь, ответила она.
Он прав: ей нужна была от него только любовь. Ничто другое не удовлетворит ее.
— Позднее, когда мы сможем обсудить это спокойно, нам, если мы захотим, чтобы наше супружество продолжилось, придется условиться о каких-то основных правилах поведения. — И она подняла на него посеревшее, с упрямо сжатым ртом лицо.