Мария подошла к окну. У подъезда застыли припорошенные первым снегом машины, в основном иномарки. А ей снова придется толкаться в метро. Удачливой, умной, находчивой — безденежной идиотке, которая никак не найдет применения своим достоинствам… Жить по-прежнему на жалкую подачку в «Ясоне» уже невозможно. Может, открыть собственный бизнес? А что она может? Переводить с других языков на русский или наоборот? Этим приличных денег не заработать, а надрываться за копейки нет смысла. Стать конкурентом славной чете Подкрышкиных? Одно дело — оценивать чужие иконы и совсем другое — сбывать свои, можно легко получить по башке или загреметь за решетку. Что же она умеет еще? Да ничего, только пудрить чужие мозги, вот это получается превосходно, по крайней мере, есть хоть какой-то результат. И результат этот, кстати, переплюнул все ожидания. Мария задумалась: если б следом за старшим Козелом кто-нибудь еще предложил бы такую «игру», согласилась бы подыграть? И, поразмыслив пару секунд, отчетливо поняла: да. Потому что, как выясняется, Мария Корелли — азартная авантюристка. А ее сдержанность, осторожность и прагматичность, чем она всегда гордилась, заслоняясь от промахов, словно щитом, — глупые принципы, готовые тут же дать позорного деру, стоит только снова появиться возможности дергать человека за уязвимые ниточки-нервы, как кукловод дергает послушную марионетку за суровые нитки. Вот ради таких — чуть заметных — движений она с радостью ответит «да».
В дверь затрезвонили, будто звали бежать с ведром заливать пожар у соседей.
— Кто там?
— Я! — на пороге отдувался принаряженный Димка с букетом белых роз в целлофане и упакованным в плотную бумагу каким-то предметом, подозрительно смахивающим на беременную швабру. — Через порог подарки не вручают, приглашай, дорогая хозяйка, в дом. А то я эту дуру, — кивнул на бумагу, — сейчас уроню, еле допер.
— Надо было у подъезда припарковаться, тогда не пришлось бы тащить на себе.
— Надо было родиться в Сахаре, где народ разъезжает на экологически чистом, двугорбом транспорте и до самого горизонта — никого, только песок под ногами. А у нас приличному человеку негде не то что машину поставить, инвалидную коляску приткнуть. С новосельем тебя, Маня! — Гость сунул в руки букет и деловито озаботился: — Где тут гостиная?
— А другие комнаты тебя не интересуют?
— Пока не пристрою эту оглоблю, — он ухватился за «швабру», — мой интерес не проснется. Веди!
— Ты уверен, что ей место именно там?
— Уверен, — важно пропыхтел за спиной Елисеев.
Когда он освободил от бумаги подарок, Мария поняла, что важничал ее друг не напрасно. Прихотливо изогнувшись, тянулась с черного диска вверх диковинная скульптура цвета медового янтаря. Безголовая, безрукая, безногая, с темным островком кудрявой коры над изгибом и узкой щелью под ним, шелковисто гладкая — победно сияющая. Марию вдруг бросило в жар. От этой странной ленивой неги, бесстыдного откровения, от невинности, в которой скрывался порок, несло мощнейшей эротикой.