— Забудь. Торт будешь?
— Буду, только позже. Я еще не наелся.
— Тогда ешь. Я сейчас. — Она вышла из гостиной, добросовестно посчитала в кухне до тридцати, успокоилась, глотнула холодной водички, разрезала любимый Димкин «Наполеон», на который сдуру угрохала уйму времени, и поволокла на блюде тому, кто заслуживал не десерт, а хорошего пинка под зад со своим «сложенным веером».
На столе, рядом с хозяйским бокалом лежал бархатный синий футляр, в комнате было пусто.
— Митька, ты где? — ответа не было. — Елисеев, кончай дурачиться! Я знаю, ты не ушел. Где ты? — молчание. Она подошла к окну, отдернула штору. С балкона молча пялился ненормальный гость и трясся от холода, изображая метеорологический пофигизм. Хозяйка сделала скупой жест, из которого сразу становилось понятным ее мнение о человеке через стекло, распахнула балконную дверь и для проформы вежливо поинтересовалась: — Что ищем? Потерянные мозги?
— Прощение, — проклацал зубами «искатель».
— Ветром сдуло. У меня тут северная сторона.
— Тогда я еще немножко подышу. Пока ты меня не простишь.
— За что?
— Перечислю, когда простишь.
— Так много грехов?
Обессиленный грешник молча кивнул.
— Ладно, считай, что простила. Заходи, а то сейчас будем клацать дуэтом, соседей пугать. — Дмитрий пулей влетел в гостиную и плюхнулся в кресло, прижавшись с наслаждением к теплой мягкой обивке. — Садись за стол, «Наполеон» будешь есть. Даром, что ли, вчера угрохала на него весь вечер? Я бы, конечно, налила тебе чай, но, если хочешь, могу что-нибудь и покрепче, — добавила она, сжалившись над посиневшим от холода дуралеем.
— С-спасибо.
Хозяйка подошла к бару, достала большой пузатый бокал и початую бутылку коньяка, которым изредка разбавляла кофе, заполнила наполовину, секунду подумала, плеснула еще, сунула под нос бестолковому гостю.
— Пей. Как машину-то поведешь, умник?
— Водилу в-вызову, — Димка залпом выпил коньяк и, не закусив, тут же заканючил: — Мань, ну не злись. Я, конечно, хамло, эгоист, ревнивый, как все мужики, но я вынянчил тебя, можно сказать, своими руками. Как ты думаешь, могу я спокойно смотреть, что вокруг тебя будут вертеться придурки типа этого Козела? Да еще сам их подсовывать буду? Я ж тебе все равно, что мать, пойми! Ну отец, — осекся он, поняв, что с родственными связями переборщил. — Прости, Машка! Не хотел тебя обидеть, честное слово.
— Успокойся. Я не в обиде.
— Правда?
— Ты пионер или бизнесмен, Елисеев? Прекрати вести себя, как школьник. Я уже не учительница, отыгрались. Лучше скажи, что это? — кивнула она на футляр.
— Подарок.