— Конечно, Евгений Саныч, — поспешил ответить за всех Антон.
— Отлично, тогда до встречи, — и скрылся так же внезапно, как появился.
— Мой спонсор, — доложился обласканный талант, — классный мужик! Между прочим, тоже москвич. Крупный бизнесмен, занимается фармацевтикой. Создал с друзьями целый холдинг. Раньше их было трое, один погиб. Теперь Егорин ворочает делами на пару.
— Егорин, Егорин, — бормотала Мария, глядя задумчиво вслед удачливому фармацевту. Что-то знакомое было в этой фамилии, что-то давно забытое, из далекого детства.
— Так, сейчас ты все расскажешь Машуне об этом типе, — деловито распорядился Дмитрий, — а мы с Аленой отправляемся лицезреть твои шедевры. — Елисеев весело подмигнул Антону, виновато улыбнулся Марии и, подхватив под руку притихшую девушку, сбежал от обоих.
— По-моему, Ленка произвела на него впечатление.
— А по-моему, ваша соседка влюбилась в Митю, — и тут она вспомнила. Ну конечно же Женька Егорин! Лучший шашист потока, головная боль вожатой и мечта всех девчонок третьего отряда, незримая тень, скользившая за ней повсюду и, наконец, первый в жизни поцелуй — щекочущее прикосновение чужих губ к ладошке, от которого и сладко, и смешно, и страшно. Все он, Жека, когда-то поклявшийся никогда ее не забыть. Забыл.
— А можно на «ты»?
— Что?
— Я говорю, может, лучше перейдем на «ты»? — напомнил о себе герой дня. — Мы же почти ровесники.
«С разницей почти в десять лет», — подумала «ровесница» и улыбнулась.
— Принимается. Я пошла.
— Куда?
— Выставку твою смотреть.
— Я сейчас все покажу.
— Послушай, Антон, — хотелось верить, что этот милый очкарик такой же разумный, как и талантливый, — местоимение «ты» имеет много оттенков, я бы предпочла дружеский. Ты меня понимаешь?
— Нет.
— Жаль, — вздохнула она и отправилась тратить время на то, ради чего так легкомысленно поддалась уговорам своего шалопутного друга.
Однако у первой же работы молодого скульптора искусствовед поняла, что цель оправдала и поездку, казавшуюся никчемной, и предательское поведение Елисеева, и ненужные проблемы, какие, похоже, пытается навязать ей Антон. Мария бродила по залу, не замечая никого вокруг, не слыша голосов, в который раз изумляясь и радуясь тому, что могут сотворить человеческие руки. Работ экспонировалось немного, но от каждой было не оторваться.
— Нравится?
— Да.
— Мне тоже.
Она неохотно отлипла от небольшой скульптуры и посмотрела на человека, снова позволившего себе бесцеремонность. Ухмылка, открывающая чуть заметную щель между зубами, с легкой горбинкой нос, серые глаза, в которых появился цинизм, родинка над верхней губой — годы, конечно, его изменили, но остался зазор, откуда выглядывал забавный мальчишка. Преданный, задиристый и смешной.