— А давно они женаты?
— Кто?
— Подкрышкины.
— Не знаю.
— Виктория Акакиевна — дама с характером, вам так не кажется? И коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет, и любого сотрет в порошок, если станет ей поперек дороги, хи-хи. Вы согласны со мной?
— Я не настолько хорошо ее знаю, чтобы делать подобные выводы.
— А главный бухгалтер обращалась к вам раньше с просьбой?
— Какой?
— Спрятать что-нибудь у вас в кабинете.
— Нет.
— Как вы думаете почему?
— Понятия не имею.
— Я-ясно. А между ними были до этого ссоры?
— Между Подкрышкиными?
— При чем здесь он? У вашего главбуха были раньше претензии к продавцу?
— Откуда мне знать? Я не вникаю в чужие проблемы.
— Я-ясно. Значит, проблемы все-таки были.
— Не ловите меня на слове.
— А вы не злитесь, зачем портить себе нервы по пустякам? Я ведь вас ни в чем не обвиняю, только спрашиваю. А вы не хотите помочь следствию, скрытничаете. Вот, например, ваш водитель, — «еж» нацепил очки и уткнулся носом в бумаги, — Петр Сорокин, утверждает, что у Карасевой с начальником был роман, об этом все знали. Это так?
— Послушайте, — разозлилась она, — я не собираюсь копаться в чужом белье ни с вами, ни с кем-то другим. И не прислушиваюсь к сплетням, поэтому мне нечего вам сказать. Я — эксперт, а не горшок для сплетен.
— Я-ясно. А это правда, что вы жили в Италии?
— Правда.
— А почему вернулись? Ностальгия замучила или что-то личное?
В сумке зазвонил сотовый. Она вытащила телефон, положила рядом и демонстративно нажала на красную кнопку.
— Это имеет отношение к пропаже колье?
— Почему «к пропаже»? Колье нашлось в сумочке Карасевой, как и деньги из сейфа. Ваша главбух и нашла. А мы только фиксируем факт похищения.
— В таком случае, может быть, вы меня отпустите?
— А вам безразлично, что станет с вашей молодой коллегой? Совсем же девчонка, вся жизнь впереди. А за решеткой, знаете ли, несладко.
— Я не верю, что Елена — воровка.
— Почему?
— Она ищет стабильности, а не риска. К тому же, Карасева — трусиха.
— А воруют, значит, по-вашему только смелые?
— Вопрос не ко мне, я психологию преступлений не изучала.
— Я-ясно. Ну что ж, сейчас мы все дружными рядами выдвинемся в отделение и снимем пальчики. А потом, Мария Николаевна, вы можете быть свободны.
— Думаете, мы воровали друг у друга, выстроившись линейкой? Или, может, в затылок?
— Ой, ну вы, как кипяток, честное слово! Положено так, понимаете? Я что, должен делиться с вами процедурой ведения дела?
— Не милиция, а долговая яма, — буркнула Мария, — каждый рвется в должники.
«Ежик» вздохнул и указал рукой на дверь:
— Подождите там.