Идти мне было очень страшно. Самое лучшее, что у меня могли обнаружить, — это вялотекущую депрессию или ранний климакс. Меня больше всего страшили внезапно начинающиеся головные боли и приступы дурноты. Это могло говорить о чем угодно. Может, у меня что-то с внутричерепным давлением, а может, и что-то страшное… Но я должна, я обязана дорастить Варьку хотя бы до института, значит, лет десять я должна еще жить — в любом состоянии! Но лучше — в здоровом. Я же должна не лежать рядом с ней, а растить ее…
По дороге в медицинский центр мне, как нарочно, встречались тяжелобольные люди — с забинтованным глазом, в инвалидной коляске…
— Руки-ноги целы, кусаешь своими зубами, смотришь двумя глазами — так что тебе еще надо? — грозно вопрошала меня покойная бабушка, мамина мама.
Мне всегда казалось, что этого для счастья мало. Но в. тот день, пока я ехала на консультацию, я мысленно пообещала: «Господи, если у меня что-то не очень страшное, я больше из-за Виноградова плакать и стенать не буду! А если страшное — то какой уж тут Виноградов…»
Наталья Леонидовна оказалась удивительно похожа на Ольгу — тоже стройная, высокая, с прекрасной осанкой, уверенным взглядом. Они обе походили на бывших балерин. Или на роскошных, благополучно завершивших свою карьеру проституток… Что-то такое во взгляде… Другое…
Мы поговорили про мои головные боли, про нерегулярность интимной жизни, про мои нервные срывы и чрезмерную привязанность ко мне дочки Вари. Наталья Леонидовна, как положено, постучала меня по коленке и попросила последить за ее инструментом — направо, налево и по кругу.
— Спите без снотворных?
— Без. Могу проснуться под утро, если есть мысли, которые будят…
— Лучше, когда будит кто-то любящий… — Наталья Леонидовна посмотрела мне в глаза. — Приступы тоски? Страха? Ощущение, что вы никому не нужны, что жизнь бесполезна? Знакомо?
— Да нет… у меня же Варя. Я ей пока очень нужна.
— Конечно. А когда, как вы говорите, вы срываетесь, это в чем выражается? Вы ругаетесь, деретесь? Хватаетесь за нож?
— Да что вы… Ну, ругаюсь, да. Дочку ругаю. У меня есть несколько плохих слов. Лексикон за годы почти не расширяется, но и без них не удается…
— Сильно бьете ее?
— Нет… Конечно нет… Я могу раз в год напасть на нее, потом сама переживаю…
Я подумала, как полезно каждому родителю хотя бы иногда отвечать на такие вопросы. А вот хотя бы раз в год. Напал на ребенка — пожалуйста, иди и расскажи об этом, например, врачу или участковому милиционеру. А лучше — собственной маме — честно и в подробностях. Не труся, что она нападет на тебя в ответ…