— Как хорошо, что вы поехали с нами! — сказал ей Алекс. Но про себя он искренне желал привести сюда Орелию без ее дуэньи, чтобы она могла поговорить с женой хозяина с глазу на глаз. Он до конца не был уверен, была ли мадам Дюкло партнером Мишеля при разработке им планов захвата наследства Кроули, или же она оказалась всего лишь простодушной сообщницей. Он заранее не знал, что выяснится в ходе предстоящей беседы, и приходил в ужас от возможного унижения, через которое предстояло пройти Орелии.
Кучер остановил карету под деревьями неподалеку от неказистого, побитого непогодой строения. Алекс, соскочив на землю первым, предложил руку дамам. Попросив его подождать, он проводил их к заднему входу на кухню, где какой-то чернокожий, бросая на них подозрительные взгляды, чистил на крыльце рыбу.
— Мадам, супруга Большого Жака дома?. — осведомился он у него.
— Да, мики.
Алекс постучал в дверь. До них донеслись грузные шаги по деревянному полу. Они ждали. Какая-то полная женщина-каюнка, с серыми, стального цвета волосами, открыла перед ними дверь. За ее спиной виднелась большая печка у дальней стены, на которой она, вероятно, готовила пищу для посетителей.
— Слушаю вас, месье? — сказала она, быстро скользнув взглядом мимо него.
Когда она остановила его на Орелии, та вздрогнула. Она сразу поняла, что эта старая женщина ее узнала. Орелии стало плохо, и она схватила мадам Дюкло за руку, чтобы не упасть в обморок. Да, она знала ее мать. Она сразу заметила, как они с ней похожи, Орелия была в этом абсолютно уверена.
Алекс начал ей все объяснять.
— Мадам, ваш муж посоветовал мне привезти сюда к вам мадемуазель Кроули, чтобы поговорить с вами о некоей Коко, которая родила ребенка около восемнадцати лет назад…
В глубине комнаты раздался треск, — вероятно, какой-то предмет упал на пол. Орелия, оттолкнув Алекса и жену владельца таверны, торопливо вошла на кухню и остановилась там как вкопанная. Рядом с опрокинутым стулом стояла темноволосая женщина, с золотистой кожей, в модном дорожном костюме зеленого цвета.
— Это вы? — в изумлении выдохнула Орелия. Впервые она вдруг осознала, что глаза у этой женщины были точно такой же формы, как ее собственные, и почти такого же цвета.
Грудь женщины учащенно вздымалась и опускалась. Орелия заметила, как она бросила предостерегающий взгляд на свою горничную, которая, казалось, окаменела, пытаясь поднять с пола стул.
Орелия первой пришла в себя. Она увидела на половице из кипарисового дерева какой-то золотой предмет, нагнувшись, она его подняла. Это был гравированный золотой браслет. Сделав несколько шагов вперед, она протянула его Клео: