— Грудь говорит: "Ну, иди же, полюби меня!", а ее цвет вторит: "Осторожнее, я совсем еще невинна!"
— Да вы плутовка! — рассмеялась Орелия. — Вероятно, в молодости вы были большой шалуньей!
— Я пользовалась успехом у мужчин, — призналась мадам Дюкло, не проявив и тени смущения.
Орелия размышляла над словами Алекса о тех сплетнях, которые распространяют о ней и Мишель.
— Вы слышали, что Мишель якобы намерен сделать мне предложение? — спросила она у мадам Дюкло.
— Само собой, он сделает тебе предложение, когда ты станешь наследницей, — по-деловому ответила мадам. — Так же поступят еще с дюжину фатов.
Орелия рассмеялась.
Но когда к ней явился Мишель в мрачном настроении, она уже не верила слухам.
Орелия тихо сидела в карете между ними. Они обсуждали то, что называли ее прошением.
— Нам нужно как следует поразмыслить и пригрозить им обращением в суд, — сказал Мишель. — Мадам Кроули до сих пор отказывается принять меня, а Арчер сообщил мне, что не будет вести это дело. До тех пор, покуда у них не появится новый адвокат, у нас нет иного выхода, кроме суда.
— Но за это придется немало заплатить, — сухо заметила мадам Дюкло.
— Да, — печально вздохнув, согласился с ней Мишель.
— Прошу вас, Мишель, — перебила она их. — Не думайте, пожалуйста, ни о каком суде.
— Но каким образом в таком случае заставить ее пойти на сделку? Только таким путем мы сможем восполнить наши потери, дорогая, — резонно заметил Мишель. — Мы истратили столько денег на ваши платья, на пансион, не говоря уж о том, сколько мы должны мадам Дюкло за ее услуги!
— Ах! — воскликнула Орелия, чувствуя себя неловкой и совсем еще незрелой. Она фактически выросла в монастыре, и никогда не имела никакого отношения к деньгам. Просто никогда о них не думала. Она, конечно, понимала, что у нее появились значительные долги после ее легкомысленного согласия принять щедрое предложение Мишеля Жардэна. Теперь она размышляла о том, как же ей уплатить за услуги этим двум своим друзьям, которые взвалили на свои плечи заботу о ней, если только ей не удастся заполучить свое приданое. Всю остальную дорогу она сидела молча.
После представления ее хозяйке дома мадам Ансена Мишель предоставил ее самой себе.
На балу была и ее подруга из монастыря, Серафима, на которой было красивое платье бледно-голубого цвета. Обняв Орелию, она тут же начала ее поддразнивать Черлзом Пуатевэном.
— Он безнадежно влюблен в тебя, Орелия! Мне его сестры признались, что он пишет тебе стихи, но потом их рвет. Ему так плохо, что мать всерьез намерена попросить отца отправить его в Париж, чтобы он там, вдалеке от дома, поскорее забыл бы тебя. Как это романтично! Он тебе нравится?