Выше головы!

Таможенник в десятый раз перечитывал мои документы. Только подумать, какой ответственный человек!

Единственным ориентиром на его широкой физиономии были аккуратно подстриженные усы, лоснившиеся от пота. Время от времени он, не глядя, протягивал руку к краю широченного стола, доставал из коробки очередную салфетку, вытирал лицо и бросал влажный белый комочек куда-то под стол — в утилизатор. Но так как лицо у него было большое, а усами он занимался в последнюю очередь, то салфетки на них не хватало, и они продолжали поблескивать.

На коробке с салфетками было написано «Полуденная роза». Однако таможенник благоухал тушёной рыбой. Наверное, под «розой» подразумевался цвет. Или тактильные ощущения?

— Поня-атно, — пропыхтел таможенник и оценивающе взглянул на меня, постукивая толстыми пальцами по экрану столешницы. Экран не реагировал — видимо, учитывал привычку.

Маленькие глазки чиновника были преисполнены подозрительности. Взгляд ползал вверх-вниз — искал, за что зацепиться. Он очень старался — маленький ответственный человечек на работе, которая давно уже ничего не значила!

Было время, когда таможни стояли на границах государств и проверяли людей и грузы. Причём делали это без поддержки логосов и камиллов — только опыт, интуиция, внимание да ещё собаки, которые вынюхивали запрещённые вещества.

Теперь от той таможни осталось одно название. Светлое просторное помещение с высокими потолками, стол у одной стены и диваны для ожидания у другой. Это мог быть и кабинет доктора, и приёмная администратора. Всё-таки независимая автономная станция — не другая страна! Но правила никуда не делись, а значит, их можно нарушить, осознанно или нечаянно. Особенно если перевозить что-нибудь нестандартное. Например, меня.

— А почему вы не провели его через Карусель? — поинтересовался таможенник.

— Через что? — мой сопровождающий очнулся от дремоты, в которую он погружался на каждой проверке — а их было изрядно!

— Через пост техников, — объяснил таможенник. — Пятый блок, офис 5-3-15.

Услышав номер, я осознал, что так и не разглядел табличку на двери, через которую мы прошли пятнадцать минут назад. «5-3-15» помню и «Технический проверочно-пропускной пункт», а ещё — как сопел лейтенант Нортонсон, недовольный очередной задержкой.

— Мы там были, — отозвался лейтенант.

Он умело подавил зевок и расправил плечи, потягиваясь.

— Были. И нас послали сюда.

— Такой крюк сделали! — таможенник достал ещё одну салфетку. — Можно было связаться и уточнить, — и он принялся обрабатывать сначала усы, и уже потом щёки, переносицу и лоб. На лоб салфетки не хватило.