— Но я отказываюсь.
Грэхэм не обратил внимания на ее слова.
— Я привез сообщение, Полуночный Дьявол жив. Он хочет вызволить тебя отсюда.
Анжела сурово посмотрела на него.
— Не такой ценой.
— Он намерен выкупить тебя.
— У меня иное мнение, я не хочу служить предметом сделки.
Анжела перевела взгляд на Иоанна, он внимательно изучал свои ногти.
— В обмен на меня Дьявол попадет в руки стражников короля? Нет, этого я не допущу.
— У вас нет выбора! — проревел Иоанн. — Ангел в обмен на Дьявола! Какая прекрасная мысль. Вам не кажется, в этом видна высшая справедливость?
* * *
Николас повернул ногу, и острая боль затягивающейся раны пронзила его. Он поморщился, повернулся к Грэхэму Монтрозу.
— Как она?
В комнате также находились лорд Гейнсбридж, лорд Девро, отец Анжелы и его брат Алекс. За последние несколько недель они сдружились на почве общих целей и интересов, взаимного уважения и ненависти к тирану. Николас видел — Грэхэм обдумывает, как лучше обрисовать положение Анжелы, не вызвав его гнева. Но за прошедшее время Николас научился терпению. Его друзья бдительно охраняли его покой в маленькой лесной хижине — его обители, — чем еще больше скрепили эти узы. Николас долго не приходил в себя, потом часто метался в бреду, снедаемый не только физическими страданиями, но и душевным беспокойством. Судьба Анжелы волновала его сильнее собственных ран.
Он знал, Анжелу отвезли к Иоанну. Самое малое, что ей грозило, — медленная гибель в подземелье. В худшем случае, он мог убить ее сразу, сделать это тайно. Но теперь, когда Николасу стало известно, где ее содержат, он позаботится о ее будущем, даже если придется пожертвовать собственной свободой.
— Она здорова, даже неплохо выглядит. — Грэхэм тщательно подбирал слова. — Когда она вошла, клянусь, я не сразу узнал ее.
— Иоанн морит ее голодом?
Николас боялся повторения ужасных пыток, перенесенных Анжелой в прошлом. Как ни крути, а он оказался виновником всех ее мучений, и это разъедало душу Николасу. Его взгляд упал на отца Анжелы, тот стоял в ногах его ложа, опустив голову. За несколько последних недель Данстан Монтроз стал совсем другим человеком, испытывая глубокое раскаяние в причиненных дочери страданиях, и был готов загладить вину любым способом.
Грэхэм отрицательно покачал головой.
— Она несколько похудела, этого нельзя отрицать. Побледнела. Немудрено. Иоанн держит ее в подземелье, о чем поведал с великим удовольствием.
Николас выругался.
— Дело рук Бартлета и Делигера. Интересно… — Он не хотел знать, но не мог не спросить. — Ее били?
— Я не видел следов побоев. Она ходит легко, так же грациозна. Могу поклясться на Библии, при всем при том она кажется более стройной, чем раньше, более спокойной. Иоанну она заявила — меня она тогда еще не видела — что готова умереть. И это не пустые слова. Мне показалось, она всем простила, со всеми примирилась.