— А ты знаешь, добра шапка.
— Вообще-то это шляпа, летом-то её куда лучше носить, чем казацкую шапку.
— Нехай буде шляпа, — не стал спорить Хмель, — Главное, що добра.
Хозяин кабинета ещё несколько секунд повертел головой перед зеркалом, потом вернулся за стол и положил обнову на него. Гость сел на стул напротив.
— Чего-то срочно звал? Я даже пожрать не успел, переоделся и сразу к тебе.
— Ничего, с голоду не помрёшь. Порадовать тебя хотел вестями, да посоветоваться.
— Радуй.
— От… — гетман покрутил головой, но произносить характеристику наглеца вслух не стал. Наедине Аркадий позволял себе много вольностей в общении, но пользу эти беседы приносили, а лизоблюдские восхваления диктатору успели надоесть. — Гишпанский король тебе орден пожаловал. И графский титул с имением, кажись, где-то в Португалии.
Знаменитый характерник растерялся, не врубаясь в услышанное. Сообщение о титуле и землях в неподконтрольной на данный момент королю провинции Аркадий пропустил мимо ушей (совершенно напрасно, Фердинанд вёл борьбу с мятежниками куда более решительно и удачно, чем покойный Филипп), но награждение «Золотым руном» его поразило не меньше, чем в своё время «Золотой шпорой».
— Постой, постой, в Испании ведь только один орден…
— Один, — явно наслаждался ситуацией Хмель. В общении этой пары куда чаще приходилось удивляться ему самому, реванш так сладок…
— Но «Золотое руно» дают только самым знатным, королям и высшим аристократам![12]
— В твоё, как ты говорил, рабоче-крестьянское происхождение, не поверит и сельский дурень. А его величество Фердинанд совсем не дурень.
— Да я и не говорю, что он дурак! Но как обосновано награждение католическим властителем колдуна с края света? Который, кстати, в Испании ни разу не бывал и королю лично не известен. Когда такой орден вручают диктатору большой страны-союзницы, фактически некоронованному королю это — нормально. Но…
— Фарфоровый галеон вернулся с плаванья[13]. И серебряный флот прибыл в Кадис.
— Аааа… понятно.
Практически до двадцатого века суда, пересекавшие океаны несли огромные потери в экипажах из-за цинги, прежде всего и болезней распространявшихся крысами. Аркадий написал лично королю о возможности существенно снизить заболеваемость и смертность. Судя по такой реакции, к его советам прислушались. Для государства, раскинувшегося по берегам нескольких океанов, нововведение имело огромное значение.
В беседе наступила небольшая пауза. Попаданец привыкал к новому статусу, такое награждение автоматически приравнивало его к высшим грандам Испании. Ощущения, большей частью, нахлынули приятные, однако, вопреки мажору, вкралась и минорная мысль.