Эдвард улыбнулся:
— Не все так ужасно. Я тебя не оставлю. И мы победим. Если ты намерена стать помягче.
— Я-то намерена. Однако многолетние привычки за день не изменишь.
— Эти привычки не многолетние, — возразил Эдвард. — Когда мы познакомились, ты была нежной и уязвимой. Потом очерствела, но время от времени я узнаю прежнюю Джуэл. То есть я хочу сказать, что ты не безнадежно стервозна.
— Ну, хоть что-то. Спасибо, дорогой, что остался со мной, когда моим другом быть непросто. Ты можешь лишиться работы из-за того, что выбрал меня, а не Кэтлин.
— Никакого выбора, в сущности, не было. Я мог на тебя злиться, но предать не способен. Мы — команда и командой останемся.
Следующую неделю Аллен провел в городе, и у Джуэл оказалось время подумать обо всем одной. В субботу она проснулась рано, приняла душ и быстро, как только позволяла слабая левая рука, оделась. Она решила рассказать дочерям о Саше. Время настало, но она с удивлением поняла, что очень боится.
Джуэл вышла ненадолго прогуляться, чтобы морозный утренний воздух прояснил голову. Потом заварила мятного чая и взяла с собой в библиотеку. Поежилась, подкрутила терморегулятор и достала из ящика стола фотоальбом со снимками девочек с Сашей. Аллен взял его из банковского сейфа в Нью-Йорке и прислал в Коннектикут. Она устроилась на диване и положила коричневый кожаный альбом на колени.
Джуэл не заглядывала в него четырнадцать лет. И не хотела бы заглядывать сейчас. Но отступать было поздно.
Правая рука медленно открыла кожаную обложку. И с трепетом готовившегося сразиться со львами гладиатора Джуэл опустила глаза. Первый снимок восемь на десять сделала Сашиным аппаратом нянечка в роддоме. Он запечатлел ее, Сашу и Эмбер, которой было всего двенадцать часов.
Джуэл не имела ни малейшего представления, как выглядел теперь Саша, но ее поразило, насколько молодой была она сама. В последние десять лет, после того как появилась первая седая прядь, Джуэл с такой регулярностью перекрашивала волосы, что забыла свой естественный цвет. И вот на карточке она — шатенка со струящимися до плеч волосами, весьма привлекательная. Может быть, Эдвард прав? Может быть, она в самом деле была тогда милашкой?
А Эмбер такая худенькая, такая хрупкая. Джуэл вспомнила тот давний день, день рождения старшей дочери, и у нее на глаза навернулись слезы. Ее взгляд скользнул по лицу Саши. Огромный бородатый русский медведь с ясными, сразу поразившими ее глазами. На фотокарточке эти глаза смотрели на нее. И в них читалась неподдельная любовь.
Дверь внезапно распахнулась, и в библиотеку ворвались Эмбер и Берил — в ночных рубашках, гольфах и ворсистых шлепанцах.