Следующая очередь оказалась более прицельной. Посыпалось остекление кабины, осколками Антону посекло лицо. Качалин попытался набрать высоту, чтобы уйти от проклятого места в сторону. Ему удалось подняться на десяток метров, он заложил вираж… И тут рванул топливный бак…
Погибающая машина устремилась вниз.
«Как же там ребята?» — только и успел подумать Качалин. Сильный удар, всплеск, и в кабину хлынула вода…
Антон был настолько слаб, что его пришлось грузить на самодельные носилки. Тащили их двое повстанцев, а третий, самый бойкий, шел впереди, показывая дорогу. Над разбитым в кровь лицом кружились надоедливые насекомые. Сырой воздух густых зарослей, пахнущий гнилью, забивал легкие, кашлять было больно, наверное, в легких еще оставалась вода.
Через пару километров, на которые потратили больше часа, они вышли к лагерю повстанцев. Вдоль берега реки стояли палатки армейского образца, дымились костры. Антон увидел много вооруженных людей, одетых в военную форму, таскавших автоматы АКМ советского производства, однако Качалин не испытал чувства гордости за родные «Калашниковы», больно уж чужаки хмуро косились в его сторону.
Возле штабной палатки, где стояли часовые, носилки опустили на землю в скудную тень почти голого дерева с шершавым стволом. Один из повстанцев побежал докладывать и надолго пропал. Только через полчаса к Качалину вышел сам полковник Сван, жилистый, плотный мужчина лет сорока. Его мундир был густо увешан разными побрякушками. Трудно было поверить, что этот человек в клоунской одежде поднял мятеж и руководит тысячами военных.
Полковник подошел к носилкам и поглядел на раненого пилота. Он вовсе не был тем чудовищем, каким его изображали на карикатурах столичные издания. Немного удлиненное лицо с широким утиным носом, вкрадчиво-внимательные темные глаза под набрякшими от долгого недосыпания веками.
Качалин, беспомощно лежа на земле, ждал решения своей участи. Сейчас его жизнь целиком зависела от прихоти молчаливого полковника. Поглядев снизу на Свана, Качалин пытался определить, что тот думает о нем, в какую сторону качнется маятник судьбы. Лицо полковника оставалось холодно-непроницаемым, ни один мускул не дрогнул. И вдруг Сван заговорил на сносном русском:
— Кто вы? Имя, фамилия? Вы из Москвы?
Антон удивленно вытаращился на военного. Откуда он знает русский? Взгляд полковника был холодный, отстраненный.
— Я командир экипажа сбитого вашими людьми вертолета. Зовут меня Антон Качалин. Скажите, полковник, почему нас сбили? На борту были продукты.
— У нас появились сведения, что вы перевозили также и оружие.