Холлер тем временем схватил висевший у него на груди «кодак», запечатлел ошеломленную молодую пару в лучах восходящего солнца, а в следующий момент подошел к ним представиться.
— Рад с вами познакомиться, леди Баннистер. Редактор Холлер…
Мэр Парижа и его болтливая супруга также представились. Ни один из них не усомнился в том, что выходящая из каюты профессора дама может быть только его женой. Эвелин не решалась и рта раскрыть, лорд Баннистер бормотал нечто нечленораздельное. Оба не успели прийти в себя, как злополучная троица тактично удалилась. Страстные любители природы истолковали смущение молодой пары костюмом Эвелин: все же светской даме не пристало знакомиться в неглиже. Напрасно Холлер подошел к ним, выговорила газетчику словоохотливая супруга мэра.
— Я сделала что-то не так… — испуганно пролепетала Эвелин, когда они остались вдвоем.
— Милая мисс Вестон, вы как циклон, только еще опаснее. Знаете, что вы натворили? Я только что развелся с женой, причем в глубокой тайне от всех. А сейчас эти люди приняли вас за мою супругу. Необходимо немедленно рассеять их заблуждения.
— Но, милорд, что же тогда они подумают обо мне?! Да и о вас тоже! Надеюсь, я имею дело с джентльменом, который знает, какие обязательства налагает на него забота о репутации дамы.
— Сожалею, мисс Вестон, но я не собираюсь снова жениться.
— Я и не имела в виду столь радикальные меры. По-моему, будет вполне достаточно, если в Кале мы сойдем с парохода вместе, ведь мы вот-вот прибудем. А это короткое время пусть ваши знакомые пребывают в убеждении, будто я ваша жена. Тогда никто не узнает, сэр, что вы развелись. В порту, когда ваши знакомые уйдут, я поблагодарю вас за любезность, и — обещаю — больше вы меня не увидите.
— Вашу руку!
Теперь оставалось пережить лишь несколько неприятных минут в порту. Там они раскланялись с газетчиком и мэром, которые все время называли Эвелин «миледи», отчего профессор ежеминутно заливался краской. Но наконец они остались одни. Баннистер ждал, пока выгрузят на берег его роскошный «альфа-ромео», который он приобрел всего несколько дней назад. Эвелин велела носильщику доставить ее багаж к парижскому экспрессу, и они с профессором распрощались.
— Я вам глубоко признательна, и… мне очень стыдно перед вами, — промолвила Эвелин и, опечаленная, медленно пошла прочь.
Профессор смотрел ей вслед. Кто же она, эта девушка? Ясно одно — натура незаурядная. И действительно очень мила. Без нее даже как-то пустовато… Сколько осложнений внесла она в его жизнь! Теперь в Париже придется выкручиваться, лгать направо и налево, объяснять, почему он один, без супруги. А Баннистер ненавидел ложь. Ненавидел в первую очередь потому, что она вносит в жизнь множество неудобств, а профессор любил покой и удобства. И все-таки девушка она милая…