Хотя с годами вражда становилась все более ожесточенной, она носила в основном односторонний характер. Тэтчер обычно просто не обращала на Хита внимания, тогда как он демонстративно с ней не разговаривал, годами не упоминал ее имени («эта женщина» — только так он ее называл) и старательно избегал встречаться с ней. Сидя в палате общин в каких-нибудь пятнадцати футах от нее, он даже не смотрел в ее сторону. Поначалу его антипатия причиняла ей беспокойство, но в конце концов она преодолела это чувство. Постепенно утверждаясь, Тэтчер стала говорить о Хите как о «человеке вчерашнего дня». И таких, по ее мнению, было вокруг немало. Во время первого своего политического радиообращения от имени партии она не без язвительности подчеркнула это: «Мужчины вчерашнего дня, вас приветствует женщина дня завтрашнего» {2}.
Ей предстояло подобрать себе теневой кабинет — заполнить двадцать две должности — и заняться партией, которая нуждалась в реорганизации. Через несколько дней после своего избрания она отправилась в Северную Англию и Шотландию, сосредоточив внимание на городских центрах и промышленных районах, где тори были непопулярны. Толпы людей, движимые скорее любопытством, чем энтузиазмом, собирались посмотреть на новоявленную диковину — лидера оппозиции — женщину. Тэтчер понимала, что ей предстоит обратить в свою веру нацию. Перед ней встала задача убедить избирателей в том, что старые буржуазные ценности ее отца лучше отвечают интересам Британии, чем «государство всеобщего благоденствия» лейбористской партии с его «дефицитным финансированием» и контролем над доходами. Они не просто лучше — «им нет другой альтернативы», постоянно твердила она наставительным тоном школьной учительницы. Страна должна усвоить, что, по любимому выражению ее отца, нельзя тратить больше, чем имеешь в кассе. Люди должны хорошо работать, а не рассчитывать на пособие по безработице. «Мы поддерживаем тружеников, а не трутней, — повторяла она своим слушателям. — Нам нужны люди, которые намерены экономить деньги, которые намерены сами заботиться о себе».
Она без промедления принялась упрочивать свою репутацию, действуя как публично, так и в частном порядке. Государственный секретарь США Генри Киссинджер встретился с ней в отеле «Клариджес» и отозвался о ней с похвалой: «молодец женщина». А в парламенте она в первый раз сразилась с Гарольдом Вильсоном, который только что вернулся в Англию после встречи в Кремле с Генеральным секретарем Леонидом Брежневым. Вильсон сиял, довольный собой, и ей хотелось развенчать его, а заодно еще раз предъявить свои антисоветские верительные грамоты. Переговоры с Советами хороши, покуда они «не усыпляют бдительность нашей палаты и нашей страны, создавая обманчивое чувство безопасности», заявила она. Прицелившись прямо в трещину, имевшуюся в ее новехоньких доспехах, Вильсон пустил ответную стрелу, напитанную ядом снисходительности: «Некоторые из нас имеют большой опыт в этих делах».