В Страсбурге ее команда международников затаила дыхание: никто не знал, то ли она ринется в бой, то ли решит сначала прозондировать коллег — членов Сообщества. Она не стала рисковать. Вместо этого она попросила уменьшить процент взноса, но, обосновывая свою просьбу, продемонстрировала впечатляющую осведомленность в европейских делах. Как всегда, Мэгги тщательно подготовилась. Она не получила того, о чем просила, вся ее просьба была отклонена, но ей удалось превратить совещание в свой личный триумф. Домой она вернулась с хорошими отзывами в печати.
Неделю спустя Тэтчер отправилась в Токио на свое первое экономическое совещание в верхах семи западных держав: главные европейские страны плюс Соединенные Штаты, Канада и Япония. Встреча в Токио внушала ей меньше опасений, чем совещание в Страсбурге. В Токио речь должна была идти о способах выхода из нефтяного энергетического кризиса. Поскольку с разработкой месторождения нефти в Северном море Англия связывала свою независимость от импорта энергоносителей к 1981 году, Тэтчер уже глубоко изучила этот вопрос. По пути ей предстояло еще одно испытание, которое еще больше подымет ее боевой дух, — посадка для дозаправки в Москве.
Советский премьер Алексей Косыгин встретил Тэтчер на поле Внуковского аэропорта, а затем гостеприимно дал в ее честь обед с икрой и шампанским в правительственном зале аэропорта. Он с интересом расспрашивал ее, что она думает о встрече в Токио, они поговорили о советской энергетике, атомной и гидроэлектрической, обсудили состояние мировой экономики. Тэтчер была новичком, но сражалась с искусным и опытным Косыгиным на равных, во всеоружии знания статистики, обмениваясь данными, не говоря ничего лишнего, но и не умалчивая о том, что вызывало у нее недовольство. Она пожаловалась премьеру на советскую агрессивность, наращивание военной мощи и на нарушения в СССР прав человека.
Косыгин был удивлен. «Он просто собственным глазам не верил, — рассказывал министр иностранных дел Каррингтон. — Только уставился на нее и все шире раскрывал глаза от изумления» {5}. Тем не менее по окончании двухчасовых переговоров Косыгин сказал, что он восхищен, и стал настойчиво приглашать Тэтчер посетить СССР с официальным визитом. Она была «железной леди» и недругом, но в свете проявляемой Пекином заинтересованности в приобретении английских истребителей «Харриер» Москва сочла необходимым поддержать и развить свои отношения с новоиспеченным премьер-министром Англии.
Через несколько часов Тэтчер приземлилась в Токио, имея одно непосредственное преимущество перед всеми ее коллегами — главами правительств. Она, единственная из всех, имела самые последние сведения о позиции Советского Союза. Однако не столько это произвело впечатление на Японию, традиция которой не знала женщин-правительниц, сколько сама Тэтчер. Пресса, восхищенная ее новой прической и высветленными волосами, неистовствовала. Портреты английского премьер-министра были расклеены по всему Токио, статьи о ней помещались на первых полосах газет, на обложках журналов печатались ее фото. Она выделялась, в прямом и переносном смысле, среди руководителей-мужчин. Хотя Тэтчер была самым молодым политическим деятелем, для нее, как для единственной женщины, сделали исключение из правил протокола и поместили в центре группы на традиционной групповой фотографии. На официальном банкете она блистала в потрясающем белом платье на фоне черных смокингов {6}. Тэтчер всегда любила самый центр сцены, и это была самая большая сцена, на какой ей только доводилось блистать до сих пор. Она чувствовала, что здесь ее место.