В комнате для допросов Камилла продолжала «дожимать» свою жертву. Она чувствовала, что допрашиваемый боится, и безжалостно пользовалась этим.
— Видишь ли, Митчел, небольшое сотрудничество очень перспективно.
— Ага, вы меня станете подмазывать, как Грязного Тима.
Камилла наклонила голову.
— Поскольку это в моих интересах, ты будешь защищен.
— Ну да, — фыркнул Митчел. — Вы думаете, мне нужно, чтобы у меня на шее круглые сутки сидели копы? Думаете, я смогу работать?
— Может быть, и нет… — Она мастерски разыгрывала незаинтересованность, нарочито замедляя темп допроса, в то время как Митчел корчился на своем стуле. — Но только имей в виду: нет сотрудничества — нет защиты. Ты выйдешь отсюда голеньким, Митч.
— Я попытаю счастья.
— Прекрасно. Тебе пришьют хранение наркотиков и выпустят под залог, может быть, даже временно закроют дело. Но, знаешь ли, слухи распространяются очень быстро, верно? — Она дала ему время переварить эту мысль. — Все, кого это интересует, уже знают, что ты замазан. И если ты выйдешь отсюда, они вряд ли будут уверены, что ты не раскололся.
— Я вам ничего не говорил. Я ничего не знаю.
— Очень плохо. Потому что это может сработать против тебя. Видишь ли, нам уже многое известно, и те, кого это интересует, могут задуматься — не ты ли нам помог. — Она как бы случайно открыла папку с полицейскими рисунками. — Они могут подумать, что описания этих подозреваемых я получила от тебя.
— Я вам никого не описывал! — При виде рисунков у Митчела на лбу выступила испарина. — Я никогда раньше не видел этих парней!
— Возможно. Но при случае я должна буду сказать, что мы с тобой беседовали. И долго. А после этого у меня появились детальные описания внешности подозреваемых. Знаешь, Митчел, — она доверительно склонилась к нему, — некоторые люди складывают два плюс два и получают пять. Такое очень часто случается.
— Это незаконно! — Он облизнул губы. — Это шантаж!
— Не обижай меня, Митч. Ты же хочешь, чтобы я была твоим другом? — Она пододвинула к нему рисунки. — Видишь ли, вопрос стоит так: или я буду о тебе заботиться, или тебя размажут по тротуару. Сейчас я не могу сказать, что ты гарантирован от последнего. — Она улыбнулась, гипнотизируя его. — Но если ты станешь моим другом, то я сделаю все, чтобы ты жил долго и счастливо. Может быть, не в Биллингсе, а где-нибудь еще. И знаешь, Митч, перемена места творит чудеса. Изменишь имя, изменишь свою жизнь…
В его глазах что-то мелькнуло. Она знала: это сомнение.
— Вы говорили о программе защиты свидетелей?
— Возможно. Но если я собираюсь просить о чем-то существенном, то должна иметь возможность «заправить двигатель». — Она вздохнула, видя, что он все еще колеблется. — Тебе лучше выбрать, на чьей ты стороне, приятель. Помнишь Грязного Тима? Все, что он сделал, — это встретился с одним человеком. Они, может, и говорили-то о чьих-то шансах на суперкубок… Никто не потрудился хотя бы усомниться. Его просто отправили в мир иной.