Старший посмотрел на него недовольно.
Прохор опомнился.
– Не понимаю вас. Кто такие Владыки? Чего хотят? Зачем мне нужно делать какой-то шаг куда-то? Может быть, вы ошиблись кабинетом, и вам нужен… э-э… совсем другой специалист? Я лечу нервно-паралитические синдромы.
– Он думает, что мы шизики, – скривил губы длинноволосый.
– Говорите ясней, – выпрямился Прохор. – Кто вы?
– Посланцы Владык. Ну или их личных представителей, Админов.
– Почему они сами не попросили меня помочь?
Посетители переглянулись. Младший заржал.
– Представляю эту картину! Прокуратор лично приходит к этому лоху на приём! Ой, умора! Убиться веником!
– Второй!
– Молчу, как рыба об айсберг! – Длинноволосый с трудом унял смех.
– Не понимаю вашего веселья, – сухо сказал Прохор. – Или говорите всё, без намёков, или освободите кабинет.
– Щас! – развёл руки в стороны и шаркнул ножкой длинноволосый.
– Вам будет всё доложено в своё время, главное, чтобы вы добровольно… м-м… согласились работать с нами.
– Говорите сейчас! – упёрся Прохор.
– Вы не понимаете…
– Освободите помещение!
– Я говорил, что он тупой лекаришка? – ощерился молодой. – Говорил. Говорил, что он не пойдёт на сделку? Говорил. Это третий превалитет, они здесь все такие… честные и совестливые. Предлагаю нейтрализовать и не мучиться. У нас ещё есть резерв.
– Он ближе всех к Стене.
– Ближе всех к Стене второй.
– Второй недоступен, ты умного не строй.
– Ничего, найдём подход.
– Ты, что ли, будешь искать?
– У нас есть Глыба.
– Вы о чём? – спросил Прохор изумлённо, переводя взгляд с одного посетителя на другого. – Что за спектакль? Кто вы такие? Почему так ведёте себя?! Немедленно…
Оба посетителя одновременно посмотрели на доктора, в их глазах зажглось злое волчье пламя.
Прохор открыл рот, собираясь указать странным людям на дверь, но сознание его поплыло, дробясь на ручейки, и тихо погасло…
Возвращались домой полные впечатлений.
Проведённые в гостях у ДД два дня оказались насыщенней, а главное – интересней прожитого в Суздале полугода после боя в Узилище.
Проняло даже сдержанного и уравновешенного Саблина, редко поддающегося эмоциям.
– Кошмар Фрейда, а не поездка! – сказал он, когда Прохор и Данимир сели в самолёт.
– Кошмар Фрейда вообще-то – фаллос Клейна[7], как любит говорить наш завлаб, – рассеянно ответил Прохор, закрывая глаза. Он устал, но не столько физически, сколько психологически, потому что за истёкшие два дня пришлось прокачать через себя гигантское количество информации и новых определений. Зато они теперь умели делать почти то же, что и ДД с Таглибом, – изменять форму окружающих предметов мысленно-волевым усилием.