Рейф подставил лицо сухому, горячему ветру, уже не стесненному высокими тюремными стенами. Взгляд задержался на нескольких ленивых облаках, проплывавших в вышине, и ноги крепче обхватили бока лошади. Он был свободен.
Великий Боже, он был свободен!
Мозг отказывался осознать это и принять. Пока отказывался. Рейфу все казалось, что он сейчас проснется в своей тесной темной камере и увидит три кирпичные стены и дверь, обитую железными полосами.
Нет, никогда ему уже не быть по-настоящему свободным человеком. Таким, как раньше.
Но возмездие должно помочь. Расправа с Рэндаллом. Месть за разрушенную жизнь. А затем сведение счетов с сержантом Сэмом Макклэри, который тоже оклеветал его перед судом трибунала.
Он посмотрел на Бена:
– Какой самый лучший путь до Колорадо?
Бен встретился с ним взглядом. В его глазах Рейф прочел понимание. Не жалость, слава Богу.
– Тот, каким приехал я.
Рейф больше не проронил ни слова. Он развернул лошадь и, всадив ей в бок каблуки, пустился галопом. Наконец-то он ступил на путь, ведущий к мести.
* * *
Похороны прошли скромно. Тихо и с достоинством, так, как пожелала бы ее мать.
На погребальную церемонию ушли все деньги, которые им удалось скопить. Конечно, у Шей еще оставалось ателье, но она не была уверена, что справится с ним сама. Как не была уверена и в том, хочется ли ей этим заниматься. Ее увлекало творчество, а вот деловая сторона никогда не нравилась. Этим всегда ведала Сара. И все-таки нужно же иметь в жизни какое-то дело. Само ателье почти ничего не стоило. Помещение они арендовали, и их единственное достояние составлял кропотливый труд Сары и фантазия Шей.
Принять решение оказалось для Шей очень трудным, что было на нее так не похоже. Ее словно окутало облако неверия в свою потерю. Она сознавала, что совершает ошибку, и это совсем ей не нравилось.
Шей говорила все, что полагается говорить в таких случаях, и слушала себя как бы со стороны. Она была там, ив то же время ее там не было.
Наконец отбыл последний гость. Адвокат прочитал завещание, по которому все имущество переходило «любимой дочери».
Шей прошлась по пустым комнатам снятого в аренду дома. Ее взгляд задержался на деревянной шкатулке, стоявшей на столе матери, той самой шкатулке, которую она так и не решилась открыть.
Почему вдруг эта шкатулка понадобилась маме так срочно, что она даже осталась одна, когда умирала?
И где ключ? Испытывая настоятельную потребность чем-нибудь заняться, все равно чем, Шей сосредоточила все свои мысли только на шкатулке. Она нашла нож и принялась ковырять в замке. Но он не поддавался, тогда она начала выцарапывать его, оставляя шрамы на прекрасной древесине, не в силах остановиться. Она должна была открыть шкатулку. Прямо сейчас.