Я скривился. Если у духов есть ПЗРК, то нам и вертушки не помогут. Увидев мою мимику, штурман крикнул:
- 'Сушки' еще будут. Кстати, наши за перевалом.
- За перевалом? Какого хрена они там делают?! Этот перевал уже год, как в лапах у боевиков?!
В ответ он только пожал плечами.
Сердце сжало от недобрых предчувствий. Шансы вернуться пятьдесят на пятьдесят. Теперь понятно, почему командир такой нервный, а остальные бледные. Оставалось только выругаться, что я и сделал.
Через минуту 'уазик' затормозил у борта нашего вертолета, где двое оружейников снаряжали пусковые установки НУРСами.
Мы быстро заняли свои места. Проверяя, как ходит ствол ПКМа в окошке блистера, я посмотрел на командира. Похоже, он получил разрешение. Палыч снаряжал АГС, что стоял у дверного проема. Через секунду загудели двигатели, еще через некоторое время дрогнули и стали вращаться лопасти винтов. Чуть в стороне готовилась к взлету машина Соловьева, в бойницу я видел ствол пулемета Валерки Варламова - он, как и Игорек, был правобортным стрелком. Я - левобортным, всегда. Дело привычки, работать с правого борта мне будет заметно тяжелее. В отличие от экипажа Соловьева, наш экипаж считался счастливым. И действительно, за два года ни одной потери, не считая легких ран. У капитана Соловьева стрелки менялись довольно часто - кто выбывал насовсем, кто в госпиталя. А по телевизору говорят, что тут все спокойно.
Через секунду наш 'Мишка' оторвался от бетона аэродрома и, натужно ревя перетруженными турбинами, пошел на взлет. Машина Соловьева последовала за нами. 'Крокодилы' должны были присоединиться позже - так часто бывало, обычная практика.
Через полчаса к нам присоединились Ми-24 и пошли вперед, расчищать дорогу.
- Наблюдаю дымы, - сообщил Игорь в микрофон.
- Вижу, - ответил я коротко, пристально рассматривая приближающееся поле нашей деятельности...
Очнулся я как будто от толчка. Резко открыв глаза, судорожно вздохнул и осмотрелся, привычно ища рядом оружие.
То, что я увидел, меня изумило: над головой шелестела листва березы.
'Какие, на хрен, березы в горах?' - это была первая мысль. Рывком сев, я бегло оглядел себя.
Мало того, что оказался в лесу, так еще и полностью голый. Состояние - как после слишком долгого сна. Вроде и выспался, но голова чугунная.
С трудом встав сперва на колени, потом, громко хрустнув сучком, на ноги, я покачнулся, ухватился за ствол березы и осмотрелся уже более осознанно.
'Так, что мы имеем? Судя по положению солнца, сейчас середина дня. Нахожусь я в лесу, причем ни с одной стороны просвета не видать, хотя вроде левее что-то темнеет, вроде малинника. Судя по деревьям, я где-то в средней полосе России. Что помню последним? Мы погибли... это сто процентов'.